Шестеро, испуганные и затихшие, не отрываясь смотрели то на него, то на Каялу. Когда шок прошел, их захлестнул ужас, и они бросились бежать, не разбирая дороги, забыв обо всем на свете. Перед ними, элитниками, расступалась чернь, но сколько бы они отдали, чтобы затеряться в толпе…
Каялу душил гнев…
А делать что-либо было сейчас поздно: Сон Мира уже трещал по швам. Но она знала — война будет. Хотя понимала, что двинуть сейчас армию на Радость — жест самоубийцы.
Земли никогда не были важны для Каялы. Да и не в них был вопрос. А в том, какой вид человека выживет на этот раз… наверно, динозаврам тоже не хотелось вымирать… но более совершенные звери не воевали с ними, а ждали своего часа, занимая в природе скрюченное подчиненное положение — вот политика радиксов вроде Таша и Дины… Каяла была из тех, кто хочет выжить любой ценой…
Армия отправлялась через час…
И никто никогда не узнает, за что погиб бедняга Махмуд и почему он сказал: «Мама…» Это тайна не для посторонних душ, мыслей и глаз. Это тайна из тех, которые люли уносят с собой в могилу, а может быть, нет здесь никакой тайны — просто несчастный попался под горячую руку…
98
Хранитель… этот дар, это проклятье… Будто паразит, поселяющейся в нормальной человеческой душе. Умный, умеющий затаиться…
Что он делает с ней, с этой малышкой, милой, мечтательной и воспитанной на всех мировых религиях добра?.. Нет, что я говорю… В каждом человеке поровну черного и белого… она умеет убивать… она снайпер… а кто может быть более жестоким, чем снайпер? О, их любимая техника — ранить одного (в руку, в ногу ли) и потом хладнокровно отстреливать тех, кто побежит на помощь…
Не-е-ет!!! Что за двойная сущность… Хранитель… она изначально Хранитель, от рождения, она дитя своего мира, а я своего. Я тоже страшен, когда во мне просыпается моя темная сторона. О, власть — это всегда темная сторона. Когда ты ломаешь судьбы и сотрясаешь мироздание, даже не задумываясь, подсознательно… Когда, повинуясь твоим придушенным, ушедшим в подсознание мыслям и страстям, меняется мир…
Как я жил с этим?.. Как весь этот ужас, этот гигантский огненный шар жизненной энергии, это внутреннее солнце не уничтожили меня до сих пор?.. а ее?..
Верни мне счастье, Боже, верни мне счастье!.. Я хочу быть человеком среди людей, любить и быть любимым, не знать будущего и не иметь такой власти…
ХОРОШАЯ МЫСЛЬ… Я ИНОГДА СЕБЯ ЖЕ И УДИВЛЯЮ, ЧЕСТНОЕ СЛОВО… ПОСМОТРИМ, ЧТО ТУТ МОЖНО ПРИДУМАТЬ…
99
Все ждали войны…
В тот день Твердислав сидел у себя на колокольне, смотрел в трубу, которую сдал, наверное, кто-то из наемников или торговцев. Это была замечательная штука, эдакий монстр современной техники, и, если бы не горы, закрывающие половину вида, можно было бы увидеть северян, пожалуй, даже за день пути… из нее просматривался даже опустевший «Львиный» слет!..
Никогда еще старик не чувствовал себя таким важным: жизнь почти тысячи человек зависела от того, заметит ли он чужую армию вовремя, подаст ли сигнал тревоги. По звону большого колокола двинется вся тысяча, поделенная на десятки, и каждым десятком командует отдельный человек, а десятью такими людьми — сотник, а десятью сотниками — Серега и Дилан(как они будут разбираться, это их проблема… вроде бы нашли общий язык…)
Снайперы и базучники займут весь верх — верхние этажи и даже купол — везде, где есть окна. Под куполом сколотили деревянные мостки. Особая группа народа — над дверью. Их цель стоять за нее насмерть… невоюющих: маленьких детей и тяжелораненых отправят в подземелье… все готово…
За ближайшей горой что-то зашевелилось. Но эта масса народу шла совсем не с той стороны. И у них была рыжая форма(в трубу все было видно, как в солнечный день)… что заставило Твердислава подождать с тревогой.
Пришельцы выслали легкий снегоход, который был возле Храма минут через пятнадцать. Он остановился на некотором расстоянии и дружелюбно помигал красным сигнальным фонариком, сообщая на бинарном языке (0 и 1 — есть свет, нет света), что свои. Это было 1010 — «мир» и 1011101 — знак клана «Лис» (111 — три секунды сигнального света) Твердислав улыбнулся, поднял рупор и крикнул: «Серега! „Лисы“!!! Слышишь?» — «Слышу!» — донеслось снизу… явно сергеевский хрипящий голос, усиленный во много раз таким же рупором.