Она села, завернулась в одеяло и пододвинулась поближе к камину. Злобными красными огоньками светились угли. Огонь выпрыгнул из них, точно затаившийся хищник, как только в очаг, пыля золой, упало топливо. На каменном угле из шахт пламя разгорелось быстро…
И в него горсткой полетели ядовитые шарики психоделической смеси, а после некоторого колебания и брошюрка «Shaman Journeys». Равнодушно и без какой-либо цели.
Шарики лопнули, подобно детским бомбочкам, желтые странички почернели и свернулись, как осенние листья, а потом развеялись в прах.
Золотое правило: не стоит принимать опыт «путешествий» слишком всерьез и не стоит пренебрегать им. Правда всегда посередине.
Не нужны были вопросы, зачем Рон понадобилось блуждать по окраинам денисовой души, вслепую пробираясь к центру. Просто чувствовала, что это необычный человек, просто потянулась к свету среди мрака… Он не шаман. И к тому же, проглотил летальную дозу. Любой не-шаман просто захлебнулся бы в потоке галлюцинаций… может быть, даже умер бы… Денис нет. И к тому же нашел путь, протянул руку помощи… Все понял и не стал винить.
Куча информации, добытой по следу в пустыне уже укладывалась на свои места. Чтобы понимать не нужно логики и слов. Достаточно просто хоть раз почувствовать то, что чувствует другой.
Это ниточка, которую протянули от одного сердца к другому. Невидимая, бесконечная, прочнее стали и невесомей мысли…
Холодно… а Денис… ему, наверно, тоже… Он лежал на полу как-то беспомощно и странно, как будто его бросили с высоты… Лицо было немного лиловатого оттенка, особенно вокруг глаз; губы мелко дрожали. На коже, бледной, не знавшей солнца блестели капельки пота, красные звездочки в свете костра. Выцветшая футболка пестрела кровавыми крапинками — это снова открылась рана. Она зияла посередине плеча, как черный провал с клочками рваной кожи по краям, от которого во все стороны, точно лапки паука, тянулись кровавые дорожки. Побуревшая повязка сползла до локтя.
Рон наложила новую, медленно, точно плавала в соленой воде. Думала над каждым движением, заставляла бесчувственные руки слушаться…
…поправляйся скорее… все будет хорошо… Она накрыла Дениса своим одеялом и положила под голову свернутое второе. Поцеловала в лоб, как маленького ребенка. Он что-то сказал, неслышно, одними губами. Вернее, хотел сказать, получился тихий всхлип.
Ему сейчас нелегко, после такой дикой дозы… у Рон, конечно, был антидот, который бы прекратил действие зелья за пару секунд, но сейчас она просто не смогла бы сделать укол, когда так все плывет…
Все будет хорошо. Ему просто надо поспать часок-другой. Он сильный…
Предчувствие… странное… насчет Ива. Может быть, ему нужна помощь? Хотя, что с ним могло случиться?.. с этим любителем выпить…
Рон взяла куртку и поднялась на чердак, благоразумно перешагнув пятую сверху ступеньку.
Окно забыли закрыть… через него намело снега. Он лежал теперь везде, кучками, барханами, больше похожий на пепел. Рон стряхнула снег с раскладушки и свернулась на ней калачиком, очень жалея, что нет одеяла.
Она так и не закрыла окно… да если бы она хотя бы подошла к этой страшной дыре, то уже, наверно, летела бы вниз, всерьез полагая, что умеет летать. А так…
Отсюда видно было часть тропы. Пока пустой. Но скоро, скоро уже по ней устало протопает Ив, под завязку нагруженный трофеями, злой, замерзший и голодный. Настоящий Ив… кажется, именно сейчас пришло то понимание, как неожиданное открытие, что Рон любит своего брата (двоюродного, но это не так важно) именно таким, какой он есть. Это осознают обычно только тогда, когда в разлуке проходит целая вечность. Она прошла. Вместилась в несколько реальных часов.
Странное предчувствие стало… легче… не таким мучительным… отпустило.
Снежный пепел набивался в складки одежды, вырастал в сугробчики, заботливо накрывая белым одеялом неподвижно лежащую девушку. Было тепло… только как этот снег… этот… пепел… мог еще хранить тепло?.. того красочного атомного фейерверка, что отгремел четверть века назад?..
29
Кто-то позвал. Рон открыла глаза.
Арена…
Жара, воздух пляшет вдали, как над костром. Простолюдины на ступеньках галдят, точно стая ворон, предвкушая зрелище. А здесь, на балконе на все взирают с хладнокровным любопытством, впрочем, нервно барабаня пальцами по спинкам кресел… тррум… тррум… тррум…
— Вы задремали на солнце, юная госпожа, — улыбаясь, сказал высокий раб и поставил рядом узорчатый поднос с фруктами. — Представление скоро начнется.