— Были… ты о чем? Об атомных взрывах?..
— Да… о них… Я видел… нас с Денисом и еще одним… мальцом совсем, тогда как раз… под купол… Оттуда видно… ну, море… через дыры… И этот БУМ… гриб посреди моря… его как будто скрутили из воды… Это был кошмар!.. Вода как свихнулась… поменяла цвет, пошла буграми… Смотрю, они к берегу приближаются и растут. А потом поднялась стена… водяная, метров сто… накрыла какую-то деревушку на берегу… и дальше, дальше пошла… из там много было… волн этих… Тряхнуло еще так… думал, попадаем с купола… Нет, удержались… крючки крепкие… Вот я висел и смотрел… там… там была такая же куча народу, как сейчас… только не раненые… а дети… старичье… калеки…
Влад зажмурился, как от страшной боли, и замолчал снова.
Рон, не из жалости вроде, а так… повинуясь, наверное, врачебному своему инстинкту, сжала его руку… как когда уже ничего нельзя сделать, а можно только показать таким вот жестом, что ты рядом, что не бросаешь…
— Я ненавижу крыс! Ненавижу! — крикнул он, и его слова забегали по лабиринту испуганным эхом. — …после взрыва они вдруг повалили отовсюду, как… как волна, только живая… Рон! Они сожрали живьем всех, кто был внизу. Обглодали до косточек! Люди тонули… в болоте так тонут… Вот «нырнул» нормальный живой человек, утянуло его, а когда «выныривает» второй раз… это… скелет с кусками мяса… и живой… и орет… и шевелится… а они его тянут обратно… облепляют… жрут… а он живой…
— Влад, хватит!!! Остановись!!! — орать было бесполезно… ноль реакции…
И только когда Рон всхлипнула «Пусти, мне больно!», он-таки опомнился… медленно разжал свою лапищу, выпуская на свободу измученную, измятую руку Рон.
— Прости… — виновато обронил он. И сказал, уверенно поднявшись на ноги: — Пошли, пошли отсюда!
Рон медленно встала, ухватившись за протянутую руку(не без опаски, надо сказать).
— Пошли!
— Не могу. Нога затекла…
Не долго думая, Влад легко подхватил ее на руки и почти побежал по коридору(и как только умудрялся бесшумно бежать по железным плитам? он будто летел… или в самом деле летел над ними).
— Ты куда меня тащишь? — в голосе Рон звучала крайняя степень удивления.
— Наверх! К свету! — радостно, по-детски радостно ответил Влад. Светился от счастья просто… они ушли?..
«Ты хотела, чтоб я пришел, и я пришел. Против воли. Спасибо. Но не только твои желания в этом мире закон, Хранитель…»
Он выбежал под купол и затерялся в общей массе. Весь муравейник будто бы сошел с ума. Люди сбились в разношерстную толпу, сгрудившуюся у главной двери, которая была слишком узка для того, чтоб вся туча народу вытекла через нее во двор.
Они напирали, давили друг друга, пролезали вперед всеми возможными способами. Как в панике. Будто бы прямо сейчас должны были покинуть Храм, чтобы спасти свои жизни. Кто не мог бежать, шел. Кто не мог идти, ковылял, опираясь на что попало. Даже тяжелораненые, и те ползли из последних сил. Ползли, волоча за собой кровавые ленты размотавшихся бинтов. И, вопреки всем принципам всех Кодексов, и Красного Креста в том числе, никто даже не пытался им помочь…
Влад прижал к себе Рон так крепко, что, казалось, они стали единым существом. Будто бы их цементом склеили. И даже бега не замедлил. Двигался ловко и быстро, словно бы не мешала и не цеплялась орущая толпа. Он лавировал в толпе, как дельфин, совершенно не встречая сопротивления… и на холме был одним из первых.
— Смотри! — торжественно объявил Влад, причем тон у него был такой, будто бы это сделал он сам…
Небо растрескалось от края до края. Невероятная трещина расширялась, вбирала в себя другие, и горячий свет падал тяжелыми лучами через душный воздух и кружащую в нем мусорно-снежную канитель…
…рассвет в мире снов, где Рон с братом были детьми… теперь понятно, почему от него не ехала крыша, как сейчас… он был ненастоящий… а вот оно, родное, реальное… СОЛНЦЕ…
— СОЛНЦЕ!!! — взревела толпа чисто и четко, как по команде, и снова рассыпалась в сумасшедшем гуле.
— Спасибо, Влад… — прошептала Рон, не отрывая взгляда от этого чуда, хоть и слезились и болели привыкшие к темноте глаза. А жаль. Если б она видела сейчас его лицо… да просто посчитала бы за обычное удивление. Но только он удивлялся не Солнцу, а именно ее словам.