А чтобы террор сделался уж совсем невыносимым, он еще и провинции поделил на мелкие части. Множество наместников и чиновников слетелось на несчастные земли, густо их обсело, даже и города, все эти финансовые деятели, главы бесчисленных правительственных комиссий, заместители заместителей префектов. И все они редко когда приносили людям пользу, а остервенело лишь наказывали, конфисковали, лишали прав. Это приводило к неслыханным злоупотреблениям и нарушениям законов. Особенно же тяжело было вытерпеть все, что связано было с набором в армию.
Побуждаемый безграничной алчностью, Диоклетиан никогда не разрешал пользоваться средствами из государственной казны. Он постоянно и безостановочно копил и собирал все новые запасы и богатства, а резервы трогать не дозволял. Когда же его безмозглые реформы вызвали неслыханную дороговизну, он сделал попытку навязать свой указ о максимальных ценах на все товары. Дороговизна зачастую приводила к кровавым распрям, страх заставлял людей вообще ничего не продавать. Дороговизна свирепствовала и все росла, пока сама жизнь не заставила цезаря отменить свой указ. Но до того успела принести гибель множеству людей.
И еще в Диоклетиане была какая-то безграничная жажда строить и строить. Так что на провинции навалилось еще и это ярмо, ведь пришлось на проклятые стройки поставлять рабочих, ремесленников, тягловый скот и стройматериалы. Тут возникали храмы. Там монетный двор. Там цирк. Тут дом для жены. Там для дочери. Неожиданно сносились целые районы города, жители подхватываются и со своим скарбом и семейством спешно куда-то бегут, словно спасаясь от варваров. А когда уже ценой разрушения прежних строений и бедствий прежних жителей построено нечто новое, цезарь вдруг изрекает: „Сделано плохо, надо переделать все по-другому“. И опять все ломать и крушить, чтобы снова можно было разрушить содеянное. И вот так он безумствовал постоянно, ведь жаждал, чтобы его Никомедия сравнялась с Римом!»
Читая такое описание правления Диоклетиана, невольно приходишь к выводу, что оно ничем не отличалось от кратковременных царствований недавнего смутного времени, от всеразрушающего кризиса, что оно является лишь продолжением всех бед и несчастий, которые терзали империю в предыдущие полвека. Но исторические факты свидетельствуют о другом: за двадцать лет мудрой экономической и политической деятельности, путем продуманных реформ и преобразований, цезарю удалось укрепить экономику страны и ее вооруженные силы. Значит, не так обстояло дело, как это в раздражении изложил Лактанций. Наверняка реформы цезаря были жесткими, меры крутыми, но продуманными. И наверняка народы империи понимали их необходимость, коль скоро они без протестов соглашались с политикой государя.
ТЕТРАРХИЯ
Главным обвинением, выдвинутым Лактанцием против цезаря, является разделение власти между четырьмя правителями, так что мы и начнем с этой проблемы. Формулировка «Поделил мир на четыре части» не точная. Правда, Диоклетиан и в самом деле ввел систему «четырехвластия», что на древнегреческом языке определяется термином «тетрархия», но сделано это было продуманно и без излишней поспешности. Да и по сути своей речь вовсе не шла о реальном разделе империи на четыре части. Правильнее было бы говорить о разделе ответственности за эти части и установлении над ними непосредственного контроля.
Вот как это происходило. В 286 г. высокое звание августа было присвоено Максимиану. Вроде бы точно такой титул был у самого Диоклетиана, но по реальной власти и авторитету Максимиану было далеко до своего «коллеги». Такова была реальность, да и формально к титулованию обоих августов прибавлялось несколько титулов, которые для римлян были именем высшего божества, и весьма весомы. К примеру, Диоклетиану прибавлялось обращение Iovius (Юпитер), по имени главного божества Рима, а Максимиану полагалось в качестве когномена Herculius, и звался он Максимиан-Геркулес. А всем известно, что при всей своей славе Геркулес был сыном Юпитера, и на Олимп попал благодаря своим героическим подвигам, хотя и не был богом.
В 293 г. два цезаря подобрали себе помощников из молодых коллег, которые тоже считались правителями, цезарями. Диоклетиан выбрал Гая Галерия, Максимиан — Гая Флавия Констанция. И по-прежнему три остальных государя во всем подчинялись главному — Диоклетиану.
По повелению Диоклетиана империя была условно разделена на две большие части — восточную и западную, первой владел Диоклетиан, второй Максимиан. Только они имели право принимать важные решения и издавать важные указы, их помощники лишь осуществляли их волю, а, прежде всего, обеспечивали безопасность государственных границ.