Итак, страна была поделена на зоны влияния. Диоклетиан занимался делами Малой Азии, Сирии, Палестины, Египта, а резиденцией сделал битинскую Никомедию. Галерий получил в свое ведение балканские провинции, а его местопребыванием стал город Сирмиум на Саве. Максимиан, выбравший своей столицей Медиолан (Милан), правил Италией, альпийскими провинциями, Испанией и Северной Африкой, Констанцию же достались Галлия и Британия. Он сделал своей столицей город Тревир (современный Трир). И, несмотря на это, империя формально и фактически оставалась единым государством. Все беспрекословно подчинялись Диоклетиану, и он был единовластным правителем.
Тетрархи добровольно связали себя друг с другом и брачными узами. Галерий развелся с прежней женой и взял в жены дочь Диоклетиана Валерию. Констанций расстался с Еленой, давшей ему сына Константина, и женился на Феодоре, падчерице Максимиана. Вдобавок оба «дополнительных цезаря» были усыновлены своими августами, чтобы в будущем, как сыновья и наследники, занять их место. Получилось, что оба меньших цезаря были формально и сыновьями, и зятьями своих Августов.
Властью своей Диоклетиан поделился с другими не из трусости или малодушия, как злобно утверждал Лактанций. Напротив, Диоклетиан проявил мужество и предусмотрительность, будучи опытным и дальновидным государственным деятелем. Он заботился не о собственной славе, а о судьбе страны. Это как раз многочисленные его предшественники, правители времен кризиса, судорожно стремились зажать в своих руках всю власть, все решать единолично, и именно поэтому так быстро всего и лишались. Правда, некоторые из них тоже делали робкие попытки выбрать себе соправителя или другим путем уступить доверенному лицу часть своих полномочий, но не до конца продумывали столь решительные меры. Успешно провести такие грандиозные, переломные реформы сумел лишь такой сильный, мудрый и талантливый политик, как Диоклетиан. Он не был мелочным, не побоялся лишиться части своих полномочий и пошел на риск. Понял — империя слишком велика, чтобы один человек мог справиться со всеми обязанностями государя.
Десятки лет Римская империя сотрясалась от бунтов, переворотов, смены вождей и наместников провинций, людей, как правило, энергичных, решительных и предприимчивых, имеющих в своем распоряжении армию. Они стремились к верховной власти, не считая себя хуже тех правителей, которых вознесли на престол подчиненные им отряды легионеров в какой-нибудь провинции, ведь им доставалась власть над всей огромной Римской империей! И тот факт, что теперь цезарь властвовал не надо всей территорией империи, а только над ее четвертой частью, значительно уменьшал эти амбиции.
Одновременно реформа Диоклетиана решила очень сложную проблему преемственности власти, которая обычно приводило к конфликтам. Каждый из августов, управляющей четвертью империи, должен был подобрать себе наследника, которому через двадцать лет передавалась власть и престол. За годы совместной работы под руководством своего августа будущий цезарь имел возможность пройти хорошую школу управления и подготовиться к роли правителя. Очень рациональная система, она как бы автоматически охраняет империю от всяческих политических потрясений — захватов власти, гражданских войн и случайно оказавшихся во главе государства лиц, совершенно не годящихся в императоры.
Вроде бы Диоклетиан основательно продумал свою реформу, не учел лишь одной мелочи, а именно — психологии человека. Так уж устроен человек, что свое имущество склонен передать в первую очередь своему потомству, будь это бедная лачуга или роскошный дворец. Так что не станем слишком уж винить Диоклетиана за то, что он не смог учесть всех нюансов, преображая политическую систему страны. Впрочем, это общая черта реформаторов всех времен и народов, они вечно упускают из виду такие мелочи, как природные склонности человека. В расчет принимается лишь спасительная идея и стройная система ее реализации.
С установлением тетрархии была связана и вторая важная реформа Диоклетиана — новое административное деление страны. Лактанций писал правду, провинции и в самом деле разделили на части. Хотя мог бы и заметить, что этот процесс начался раньше, Диоклетиан лишь развил и усовершенствовал его. До него империя делилась почти на пятьдесят провинций, теперь же их число перевалило за сотню. Зачем это было сделано? Разумеется, не для того, «чтобы легче было усилить террор», как инсинуировал Лактанций. Совершенно необходимым стало ограничить всесилие наместников и справедливо поделить задачи между всеми территориями империи. И еще для того, чтобы жители каждой из них могли обратиться к своему правителю.