В стране царили экономические трудности, эпидемии, войны, плюс ко всему не было хорошего хозяина — всё это привело империю на грань развала. Хуже всего обстояло дело с финансами. Казна оказалась пуста, а долги государства огромны. Особенно тревожила императора задолженность перед армией. Чтобы раздобыть денег на ближайшие нужды, император распорядился пустить с молотка огромные богатства Коммода: земельные угодья, дворцы, памятники, мебель, спортивные колесницы, коней и даже его рабов. Среди выставленных на продажу экипажей некоторые оказались истинными произведениями искусства; другие отличались новейшими достижениями техники; некоторые устройства позволяли менять конструкцию экипажа в зависимости от погоды и дорожных условий; другие оказались снабжены особыми счетчиками для подсчета проделанного пути. Распродажей имущества Коммода цезарь добивался двух целей: получал столь необходимые государству деньги и одновременно показывал, на что же тратились деньги налогоплательщиков. Правда, говорилось и о третьей цели, преследуемой Пертинаксом: ему хотелось узнать, у кого же хватит денег купить хоть часть выставленной на продажу роскоши.
Сам Пертинакс, став императором, вел очень скромный образ жизни. С самого начала он отделил свое личное имущество от полученного казенного, собственное поделил между сыном и дочерью. По отношению к родственникам он, в общем, проявлял сдержанность. Жене, например, отказал в присвоении ей звания Августы. Его правильно поняли, ведь цезарь уже давно прекратил с супругой все отношения из-за ее увлечения каким-то музыкантом, но наказывать их не стал. Что же касается сына, Пертинакс отверг решение сената о признании его цезарем, коротко заявив: «Будет им, если заслужит». Молодой человек жил отдельно от отца, усиленно учился и не принимал участия в придворных церемониалах. Префектом Рима, то есть, по-современному, мэром, Пертинакс назначил своего тестя, Флавия Сульпициана, потому что ценил опытность и расторопность этого человека.
В связи с запустением пахотных земель и сокращением урожайности цезарь издал указ, согласно которому каждый желающий мог использовать необрабатываемые земли в Италии и в провинциях, причем освобождался на 10 лет от уплаты налогов. Кроме того, он отменил введенные Коммодом многочисленные подати и всевозможные дополнительные оплаты. Благодаря этим мерам государственная казна уже через три месяца смогла расплатиться со своими долгами, — так, во всяком случае, утверждают современники, хотя столь быстрое оздоровление экономики огромной империи вызывает сомнение.
К сожалению, правление Пертинакса было недолгим. Причиной стали, разумеется, преторианцы. Цезарю так и не удалось приобрести их симпатии, да и не доверяли они ему. Они считали, что император ждет лишь удобного момента, чтобы навязать им железную дисциплину. А он вел себя так, словно нарочно их провоцировал. Когда он однажды выдал ночной страже один и тот же пароль на ночь «Будем солдатами», придворная гвардия усмотрела в этом намек на скорые перемены. Вроде бы пустяк, но в напряженной обстановке учитывается каждая мелочь, каждое слово, каждый жест.
А потом произошло нечто более существенное. При негласном согласии Лета возник заговор преторианцев, задумавших дворцовый переворот и передачу власти Фалькону. Лет знал о заговоре и поддерживал его. Фалькон был всеми уважаемым и очень богатым сенатором, так что предполагалось, что он-то не поскупится щедро вознаградить своих сообщников. Заговор был раскрыт, дело передано в сенат, там осудили заговорщиков и уже собирались признать Фалькона врагом отечества, но тут поднялся Пертинакс и заявил: «Никогда не допущу, чтобы в мое правление сенатора приговорили к смерти, даже если он ее и заслуживает». Пришлось Фалькона оставить в покое, он добровольно удалился в свою деревню и доживал там век в покое и достатке.
Префект Лет все же воспользовался случаем и избавился от неугодных ему солдат, заявив, что делает это по распоряжению цезаря. Трудно понять его истинные намерения, но его действия — расследование, аресты, экзекуции — очень взбудоражили преторианцев. Двадцать восьмого марта в казармах придворной гвардии происходило что-то нехорошее. Цезарь отправил туда своего тестя и следом за ним префекта Флавия Сульпициана, чтобы те доложили ему об обстановке в казармах. Тут вдруг около двухсот вооруженных гвардейцев вырвались из казармы и устремились к Палатинскому холму. Цезарь еще мог попытаться спастись, велеть запереть ворота дворца, мог поднять конницу, наконец, еще было время сбежать. Он поступил иначе. Возможно, это был мужественный поступок, но Пертинакс слишком уж рисковал. Он встал и неторопливо пошел навстречу вооруженной толпе. Может быть, он надеялся, что бунтовщики опомнятся, увидев невозмутимого монарха. Возможно, так бы и произошло: в первую минуту беспорядочная толпа вроде бы растерялась и топталась на месте. Но нашелся негодяй, который бросился к безоружному старцу и вонзил в него кинжал. За ним кинулись другие. Вместе с императором погиб сопровождающий его слуга Эклект — единственный, кто пришел на помощь цезарю и оставался с ним до конца.
Отрезав голову императору, преторианцы насадили ее на копье и триумфально расхаживали с нею по улицам города. Но час отмщения был уже недалек.
ДИДИИ ЮЛИАН
Marcus Didius Severus lulianus
24 января 133 г. — 1 июля 193 г.
Правил под именем Marcus Didius Severus lulianus Augustus с 28 марта no 1 июня 193 г.
Не был причислен к сонму богов
В конце II века н. э. в древнеримском мире все явственнее проступают черты серьезного экономического и социально-политического кризиса. Экономические трудности, разорение хозяйства, падение урожайности и уменьшение рабочей силы способствовали обострению социальных и классовых противоречий, ослаблению военной мощи империи и нарушению ее политической стабильности. Непосредственным проявлением социальных и экономических противоречий стала вспыхнувшая за императорский трон борьба, приведшая к гражданской войне 193–197 годов. Этому способствовало отсутствие четких принципов передачи верховной власти в случае скоропостижной смерти правящего цезаря, если он не успел назначить своего преемника.
Именно это случилось в день убийства Пертинакса. Когда взбунтовавшаяся группка гвардейцев добивала на Палатине императора, префект города и тесть императора Флавий Сульпициан оказался в казармах преторианцев. Он поспешил в казармы гвардейцев, чтобы образумить их, и по дороге не встретился с группой убийц, бегущих по другим улицам, а когда, уже в казармах, до него дошла весть о гибели цезаря, выбора, собственно, не оставалось никакого. Надо было срочно принимать решение, тем более что Флавий Сульпициан был префектом Рима, то есть, говоря по-нашему, его градоначальником, в городе же явно поднималась паника. Состоятельные горожане спешили запереться в своих домах из опасения бесчинств пьяной солдатни, грабежей и убийств разнузданной черни, которая охотно присоединялась к преторианцам в чаянии наживы теперь, когда некому было навести порядок. Вернуть спокойствие городу и спасти многие жизни можно было, лишь избрав нового императора. Кто мог стать им? Наверняка один из сенаторов, а Сульпициан занимал сенаторскую должность. Веса добавляли и его родственные отношения со свергнутым и убитым цезарем, и поддержка преторианцев, убежденных тривиальными посулами. Они уже начали провозглашать его имя как императора, но в этот момент появился конкурент Сульпициана.
У ворот казарм вдруг появился Марк Дидий Юлиан. Человек, известный в Риме, бывший консул, бывший наместник нескольких провинций, знаменитый богач. Возможно, 60-летний Юлиан уже не раз размышлял о том, что неплохо бы сделаться императором, а тут представился случай. В своем доме Юлиан пировал в окружении семьи и друзей, когда прибежали рабы с вестью о смерти императора. Подвыпившая компания, а также жена с дочерью, изо всех сил стали подзуживать тоже не совсем трезвого сенатора воспользоваться случаем, убеждая, что сами боги так все устроили. Однако вероятнее всего, легенда о женском подстрекательстве сенатора к императорскому трону неправдива; по крайней мере, известно, что женщины семейства Юлиана очень неохотно переезжали потом в императорский дворец. Весьма возможно, всю историю выдумали недруги Юлиана — дескать, пьяный сенатор для забавы, послушавшись женщин, в окружении пьяной солдатни велел объявить себя императором. По другой версии, дело обстояло следующим образом: Юлиан действительно был дома, когда узнал об убийстве цезаря, и поспешил на свое рабочее место — в сенат. Здание, поскольку все происходило в ночное время, было заперто, но Юлиана встретили два офицера-преторианца, явившихся в сенат, чтобы узнать, кого сенаторы предлагают назначить императором. Первым им встретился Юлиан, которого они и сопроводили в казармы.