Но это решение тем не менее отнюдь не было окончательным. Ариане и ортодоксы еще в течение веков раздирали церковь, обе стороны попеременно одерживали верх: при царях-арианах ариане оказывались ортодоксами, а ортодоксы превращались в еретиков. Победители неизменно подавляли и жестоко преследовали партию, потерпевшую поражение. Символ веры, установленный тремястами восемнадцатью епископами в Никее, был изменен шестьюстами епископами на соборе в Римини. От 332 до 383 г. насчитывают тринадцать вселенских и местных соборов против взглядов Ария. С 323 до 368 г. насчитывают пятнадцать соборов - вселенских и местных-в пользу того же Ария. Казалось, весь мир склоняется к арианству. Это учение в самом деле многим должно было казаться более осмысленным, чем догма, явно вводившая в христианскую религию нового бога. Однако никейская доктрина в конце концов одержала верх. После нескольких веков яростных споров большинство епископов и христианских священников поняло, что интересы и слава церкви требуют, чтобы основатель церкви был богом.
Вообще при ближайшем рассмотрении сути всех богословских споров всегда оказывается, что то мнение в конце концов одерживает верх над прочими, которое полезнее всего для духовенства и больше всех удовлетворяет его спесь и жадность. Епископы нисколько не заботились о том, чтобы мнение, казавшееся им наиболее выгодным, было наиболее правдоподобным или разумным. Чтобы превратить какое-либо мнение, как бы оно ни было нелепо, в догмат, достаточно было, чтобы оно доставило им славу или прибыль. Если догмат оказывается уж очень нелепым, отделываются заявлением, что это "тайна, в которую надо смиренно верить", не пытаясь в ней что-либо понять. Таким путем церковь постепенно провела в качестве догматов веры понятия не только нелепые, но и совершенно неизвестные ни апостолам, ни отцам церкви. Несомненно, таким способом последовательно были введены догматы пресуществления, о чистилище и пр., ставшие столь полезными для церкви.
Соборы бывают различных видов. Всеобщими, или вселенскими, называются такие, на которых собираются представители всего христианского мира. Христиане не согласны между собой насчет количества таких соборов. Некоторые группировки отвергают соборы, признаваемые другими. Впрочем, нет ни одного собора, который можно было бы считать действительно представляющим все христианство. Всеобщими, или вселенскими, соборами приходится считать поэтому те, о которых сложилось такое представление в умах их сторонников. Национальными называют те соборы, в которых участвуют епископы отдельной страны. Поместными называют соборы, созываемые архиепископом из епископов его округа. Соборы первого вида считаются непогрешимыми, и их решения по вопросам веры принимаются столь же безоговорочно, как пророчества святого духа. Вопреки, однако, особому почтению, которое ортодоксальные богословы питают к вселенским соборам, позднейшие соборы часто изменяли официальные постановления предшествующих всеобщих соборов. Во всяком случае, можно по этому поводу сослаться на святого Августина, который вполне определенно говорит, что "даже прежние всеобщие соборы были исправлены позднейшими соборами".
Что касается поместных соборов, то у них мы находим решения, прямо противоположные современному учению церкви. Так, например, на Эльвирском соборе собравшиеся отцы запретили верующим зажигать свечи на кладбищах, "чтобы не испугать души святых" (кан. 34). Это, очевидно, свидетельствует о языческих представлениях насчет привидений и манов.
Но такого рода постановления не смущают наших богословов. Они берут из постановлений соборов, как и из писаний отцов церкви, то, что им подходит, и просто отбрасывают все, что не согласуется с тем течением, к которому они примкнули. Они вынуждены так поступать, ибо вся история церкви показывает, как один собор выступает против другого, одни отцы церкви - против других, согласное мнение учителей одного века противоречит учению другого века. Словом, церковь решительно меняет свои взгляды, даже по важнейшим пунктам.
Таким образом, несмотря на такое большое число соборов, от которых имеются огромные собрания деяний, вероучение все время остается неопределенным и колеблющимся, и мы не знаем, не будут ли впоследствии всеобщие соборы вносить исправления во все принятые до сих пор решения предшествующих соборов. Христианская религия представляется настоящим трудом Пенелопы. Ее служители вечно заняты установлением ее верований, но никогда не могут дойти до конца. Ни бог, ни его святой дух, ни боговдохновенные апостолы не сумели выражаться достаточно ясно, чтобы предупредить споры и кривотолки, которые могли возникнуть в будущем по поводу их богооткровенного учения. Впрочем, святой Павел предвидел эти споры. Он говорит, что необходимо, чтобы в церкви были ереси. Как бы то ни было, нельзя отрицать, что эти споры почти всегда оказывались на пользу духовенству. А это и есть видимая цель, которую поставило себе провидение, заповедав проповедь евангелия роду человеческому. Ереси и споры вызвали необходимость в писаниях и соборах, которые всегда приносили попам богатство и славу, вносили смятение в ряды врагов их, заставляли уважать церковь, делали народы невежественными, держали их в рабстве и, наконец, заставляли их проливать свою кровь, чтобы установить на некоторое время чистую веру, подлежащую, однако, изменениям.
Чтобы выйти из затруднения, неизбежно создаваемого разноречивыми часто решениями церкви, добрые христиане должны руководствоваться ответом, который кардинал Кузанский дал еретикам-гуситам, цитировавшим тексты писания, подтверждающие их взгляды. "Надо,-сказал он,-понимать писание в соответствии с намерениями церкви, которая, изменяя его смысл, обязывает нас верить, что и бог его изменяет".
Еще короче приговор кардинала Палавичини. Он уверяет, что вера основана на единственном догмате- на непогрешимом авторитете церкви (см. его "Историю Тридентского собора"). Как бы то ни было, здравый смысл возмущается при виде непостижимых или пустяковых споров, которые вот уж почти пятнадцать веков волнуют церковь. Темные места в Библии, которых никто никогда не поймет, видения, бред, сказки, пустые церемонии постоянно занимали важных учителей христианства. Глупейшие пустяки стали пунктами, имеющими величайшие последствия. Христианская церковь, которая в эпоху язычества отличалась простотой своего культа, как только язычество было уничтожено, не замедлила усвоить часть его суеверных обрядов, на которые первые христиане смотрели с отвращением. Попы и епископы поняли, что надо импонировать народу облачениями, обрядами и обычаями, которые всегда составляют для него сущность религии. Поэтому церковь уделяла очень большое внимание такого рода вещам, и отсюда возникали весьма оживленные споры.
Такое жалкое времяпрепровождение было бы, может быть, простительно, если бы оно создавало только праздношатающихся мыслителей, абсолютно бесполезных для общества. Но их "важные" пустяки, принимавшие в глазах верующих преувеличенное значение, постоянно нарушали покой народов, потрясали троны, вызывали убийства, преследования и преступления, о которых читаешь с содроганием.
Нет ни одного догмата божественной религии, возвещенной Иисусом Христом, который не вызывал бы в течение веков потоков крови и слез несчастных христиан. То оказывается необходимым утвердить божественность сына божьего и его единосущность отцу-целые века споров, пыток и ужасов не могут заставить принять этот догмат, слишком туманно изложенный в "священном" писании. То к отцу и сыну надо присоединить дух святой и решить, исходит ли он от отца через сына или же от них обоих одновременно. То спор идет о том, обладают ли отец и сын одной природой или двумя, одной волей или двумя. А то для спасения христиан необходимо созвать собор и решить, имеет ли один епископ право старшинства над другими. То вся церковь в волнении по поводу установления дня празднования пасхи. То проводят соборы, чтобы выяснить, можно ли иметь иконы или нет. В то время как императрица
Ирина, прославившаяся своими преступлениями, созывает в Константинополе собор, чтобы предать анафеме иконоборцев, противников икон, Карл Великий со своей стороны, созывает такой же многолюдный собор во Франкфурте, чтобы осудить иконы и их поборников.