Исходя из этого, мы можем предположить, что святые, занимавшие римский престол после апостолов, отнюдь не обладали всеми совершенствами этих божественных людей, что, однако, нисколько не вредило их святости. Вообще, по всем данным, уже с самых отдаленных времен римские епископы проявляли чрезвычайное честолюбие, величайшее властолюбие, непомерную жажду обогащения, огромное рвение в пропаганде веры, то есть в расширении своей власти. Эти страсти они, очевидно, передали всем своим преемникам. И они по традиции сохранились до сих пор и у ныне правящих первосвященников римской церкви.
Если первые римские епископы не все были святыми, то церковная история, по крайней мере, сообщает, что почти все они претерпели мученичество. Это доказывает, что либо они были твердо убеждены в истинности своей религии, либо им было очень выгодно проявить привязанность к учению, доставлявшему им много богатств и величайший авторитет. Эти выгоды были не без неудобств. Ремесло епископа, как мы уже указывали, при языческих императорах было бенефицией, связанной с известными обязанностями. То был пост, окруженный опасностями. Могущество и влияние столичных епископов должно было, как это показывает одно место в послании святого Киприана по поводу святого Корнилия, внушать опасения светским правителям Рима, которых они беспокоили больше, чем епископы дальних городов. Здесь, несомненно, кроется главная причина того, что первые папы почти все были мучениками.
Несмотря на неудобства, связанные с постом римского епископа, он даже во времена императоров-язычников был предметом самых страстных домогательств.
Мы уже упоминали о смутах, распрях и убийствах, которыми сопровождались выборы епископов. В этом нет ничего удивительного. Этот столь опасный пост имел свои приятные стороны. Был, правда, риск стать мучеником, зато была уверенность, что можно будет насладиться огромными богатствами, пользоваться безграничной властью над верующими, стать распорядителем сокровищ, собранных набожными христианами, чей кошелек всегда был открыт для пастырей.
Если первосвященник и предвидел мученический конец, то он мерещился где-то вдали. Он мог надеяться, что сумеет вовремя ускользнуть от угрожающей ему участи, а пока что он наслаждался исключительным уважением со стороны его партии и богатыми приношениями, способствовавшими укреплению его власти над своими приверженцами.
Так можно объяснить себе причины бестрепетного мужества первых римских первосвященников и множества других епископов первых веков. Благосостояние в настоящем заставляло их закрывать глаза на неприятное будущее. Теми же соображениями, кстати сказать, можно объяснить себе мотивы твердости, проявленной святым Лаврентием, дьяконом римской церкви и мучеником, который предпочел дать себя зажарить, чем выдать офицерам императора Валериана казну, хранителем или кассиром которой он был. Аммиан Марцеллин, книга 22, глава. 5; книга. 27, глава 3. По всей видимости, епископы доверяли дорогой для них денежный сундук лишь вполне верным людям, людям испытанной веры. Мы не можем сомневаться, что в те времена щедрость верующих была столь же безгранична, как и легковерие их. Проповедники постоянно говорили о милостыне и благотворительности, которую эти святые умели использовать. Чтобы отвлечь верующих от земных дел, с ними вели беседы о блаженствах рая и о близком пришествии Иисуса, которого ждали с минуты на минуту. Наше суждение не будет необоснованным, если мы скажем, что римские епископы, как и все прочие, с успехом использовали эти мотивы, чтобы вызвать щедрость верующих в благотворении. Папы, надо полагать, с успехом применяли эти методы в мировой столице, разбогатевшей от ограбления всех народов. Язычник Претекстат сказал: "Сделайте меня римским епископом, и я стану христианином". Об интригах и насилиях, какие пускали в ход, чтобы добиться папского достоинства, можно составить себе представление по обстоятельствам избрания Дамасия, который своими происками побил другого кандидата, Урсицина. Обе стороны дошли до такой степени ярости, что невзирая на уважение к церкви, где они собрались, сторонники обоих претендентов вступили врукопашную, и на месте осталось 137 убитых, не считая раненых. По словам Аммиана Марцеллина, нет ничего удивительного в том, что люди, стремившиеся лишь к величию и богатству, боролись с таким жаром и яростью за обладание этим саном, ибо они были уверены, что, получив его, они скоро разбогатеют благодаря приношениям матрон, приобретут блестящую внешность, будут выделяться великолепием экипажей, богатыми пирами, роскошью, превосходящей царскую роскошь.
Из истории мы знаем, что богатые приношения, проходившие через руки римского епископа, давали ему возможность распространить свою благотворительность на верующих в провинции. Римские верующие посылали им вспомоществования, которые должны были поддержать их веру. Евсевий. История церкви, 4, 23.
Эти щедроты, которые распределял папа, в сочетании с уважением, которое питали к императорскому городу, естественно, давали римским первосвященникам превосходство над епископами более бедных провинциальных городов, которые, нуждаясь в помощи, попадали в некоторого рода зависимость от римской церкви. Римские епископы умело использовали эту зависимость, и пастыри многих церквей охотно признали их превосходство. Кроме того, римское духовенство было многочисленно и состояло из столичных церковников, обыкновенно более образованных. Поэтому многие епископы обращались за советами к римскому епископу, считались с его мнением и с постановлениями его клира. В результате папы понемногу присвоили себе в некотором роде юрисдикцию, которую они ловко сумели превратить в свое право.
Однако превосходство римского епископа вначале не было таким значительным, каким оно стало впоследствии. Епископы обращались с ним как с равным, и видели, что святой Ириней, епископ лионский, в довольно резком, отнюдь не покорном тоне пишет папе Виктору, упрекая его в том, что он слишком необдуманно отлучил восточных епископов из-за спора относительно времени празднования пасхи. Святой Киприан и африканские епископы отказались подчиниться решениям папы Стефана и даже не признали себя отлученными от причастия. Евсевий. История церкви, 5, 25, 26, 27. Святой Киприан, послание 71, 72, 73, 74 и 75.
Одним словом, мы видим, что и в древние времена, и в позднейшие века епископы всех стран противятся воле римского первосвященника, и в конце концов восточная церковь оспаривает его верховенство и пышный титул "вселенского". Этот титул всегда был предметом вожделений пастырей римской церкви, даже тех первосвященников, которых выдают за наиболее святых. Надо полагать, что в то время папы уже не посылали столько пожертвований иногородним верующим, они, по-видимому, больше старались концентрировать в своих руках чужие богатства, чем раздавать другим свои богатства.
Богатство не замедлило развратить римских епископов и их духовенство. Это чувствовалось уже в эпоху язычества, но проявилось особо непристойным образом после того, как Константин избавил церковь от гонений. В четвертом веке святой Василий жаловался на гордость, заносчивость и чванство римской церкви. "Я ненавижу,- говорил он,- гордыню этой церкви".
Святой Иероним, как мы уже видели, очень резко выступает против той же церкви, которую называет "великой вавилонской блудницей". Римские епископы ничего не сделали, чтобы рассеять представления, какие дают нам эти святые учители о поведении своих предшественников. Более того, мы скоро увидим, что папы как бы нарочно старались уничтожить хорошее мнение, которое можно было иметь об их святости.
Чрезмерные претензии римских епископов в конце концов привели к окончательному возмущению их восточных собратьев, которые хотели сохранить свою независимость и быть на равной ноге со своим римским коллегой. Последний никогда не хотел уступить или хотя бы умалить свое верховенство, на которое он претендовал как преемник святого Петра, бывшего, по его уверениям, основателем церкви и "князем апостолов". Папа поэтому постоянно осуществлял свои претензии с большим или меньшим успехом, смотря по тому, в какой степени византийские императоры были заинтересованы в том чтобы иметь римского епископа на своей стороне. Ведь воля могущественного государя, как известно, довольно часто определяет собой волю подвластных ему епископов.
Власть восточных императоров в Италии была шаткой и непрочной. Им грозила даже полная потеря власти, если бы они не сохранили добрых отношений с римским епископом, имевшим в этой стране больше власти, чем они. Цари, таким образом, вынуждены были договариваться со своим подданным, который мог бы очень легко лишить их и той тени власти, которая оставалась еще у них над страной, окруженной варварами, готовыми ее захватить. Папа сумел использовать это положение, чтобы стать независимым от своих господ и расширить свою власть за их счет. Вскоре он, видя их слабость, обратился к варварам и, играя на их честолюбии и алчности, сумел при их помощи создать себе государство. Так щедрость Карла Великого сделала папу светским государем.