Прибыв в Иерусалим, императрица щедро одарила местные церкви и, по примеру иных паломников, приняла преподнесенные ей реликвии: мощи первого мученика св. Стефана, а также цепи, в которые якобы был закован апостол Петр. Надо сказать, что всяческие реликвии размножались в то время просто невероятно, став для некоторых лиц (а порой и для целых городов!) прекрасным источником прямых и опосредованных доходов.
Уже в 439 году императрица возвратилась в Константинополь, но три или четыре года спустя снова выехала в Иерусалим. В этот раз она поселилась в этом городе навсегда и не покидала его до самой своей смерти в 460 году.
Однако этот второй выезд и постоянное пребывание в Святой Земле имели в какой-то мере принудительный характер. Евдокии, по всей видимости, было приказано покинуть столицу. И причиной этого почетного изгнания стали поистине византийские дворцовые интриги и борьба за влияние на императора.
Главную роль в этих дворцовых конфликтах сыграл евнух Хрисафий. Он сначала вместе с Евдокией поучаствовал в устранении со двора сестры императора Пульхерии, затем расправился с самым могущественным союзником императрицы префектом Киром, и наконец, когда Евдокия осталась в одиночестве, без друзей и сторонников, сослал ее в Палестину.
Вышеупомянутый Кир был одной из интереснейших личностей своего времени. В 439–441 годах он одновременно был префектом претория и префектом Константинополя, то есть совмещал две важнейшие с политической точки зрения должности в администрации Восточной империи. По происхождению он был греком, по вероисповеданию — язычником, приверженцем старых богов, а по призванию — поэтом. Некоторые его небольшие произведения дошли до наших дней, поскольку оказались включены в византийскую поэтическую антологию.
Свою любовь к родному языку Кир, в частности, выразил и в том, что вопреки непререкаемым до тех пор правилам римской администрации свои распоряжения писал не на латыни, а на греческом — языке, на котором в то время говорила большая часть жителей Востока. Стоит здесь напомнить, что не только Кодекс Феодосия, но и значительно более поздний Кодекс Юстиниана были написаны на латыни. Так что Кира смело можно считать пионером применения греческого языка в византийской юриспруденции.
Префект пользовался огромной популярностью среди жителей столицы еще и по той причине, что он по-настоящему заботился о городе: ремонтировал здания, улучшал освещение. На играх в городском цирке зрители в его честь восклицали: «Константин построил город, Кир его обновит!»
Но как раз слишком явная любовь народа Кира и погубила, вызвав зависть, подозрения и опасения. Его лишили должностей, конфисковали имущество, а потом сослали в маленький фригийский городок, где он должен был занять кафедру епископа — ведь формально он числился христианином.
Фанатично настроенные жители этого городка уже успели к тому времени убить четырех епископов подряд, обвинив кого в ереси, кого в схизме. Поэтому, видимо, при дворе предполагали, что то же самое случится и с Киром, известным своими симпатиями к старой религии. Тем временем, по всей вероятности, его спасло как раз полное равнодушие к богословским спорам, а также — краткость проповедей. В одной из них, кажется, в первой, он просто обратился к верующим с призывом почтить таинство веры молчанием. Так что конфликтов с паствой у него не возникало…
После смерти Феодосия II Кир оставил епископскую кафедру и вернулся в Константинополь, где его впоследствии реабилитировали и даже вернули конфискованное имущество.
Одновременно с Киром Константинополь покинул еще один высокий сановник — Павлин, друг детства императора и его многолетний спутник. Говорили, что именно Павлин разглядывал из-за занавеси красавицу Афинаиду, когда Пульхерия впервые привела ее в свои покои. По карьерной лестнице Павлин поднимался с головокружительной скоростью, и наконец стал распорядителем дворцовых должностей — magister officiorum. Вскоре после 440 года он был сослан в Каппадокию, на восточную окраину империи, а потом там же и казнен. Видимо, между ним и императрицей завязался роман, который в конце концов был раскрыт, что и привело к трагическим последствиям — к изгнанию Евдокии и к ссылке и гибели Павлина.
В Иерусалиме у Евдокии был свой двор и она распоряжалась значительными средствами. Она посвятила себя благим делам: строила и осыпала дарами храмы, в том числе базилику Св. Стефана, где она после смерти и упокоилась. Здесь же, в Иерусалиме, она с энтузиазмом взялась за переложение Библии рифмованным стихом.