- Ты увлеклась, Чес. - Я скептически уставилась на подругу, кривя эти самые вишневые губы.
- Разве?
- Да, я пишу не эротический роман для бульварных лавочек.
Отчего-то вопиющая неосведомленность подруги о тонкостях детективного жанра меня изрядно взбесила. Потому я отвернулась к компьютеру всем видом выказывая, что крайне занята. Чарли умолкла, и слава всем богам.
В этой главе моя героиня Мари как раз знакомится с геем Риком, владельцем лондонской галереи изящных искусств. Галерею он получил в наследство от отца и только-только взял бразды правления, когда Мари явилась к нему с предложением выставить здесь подлинники Гюстава Курбе и парочки других художников, писавших в жанре «ню». Картины достались ей по наследству от покойного дедушки, но в новой квартире Мари им попросту нет места. Я ещё не решила, кем в конце концов окажется этот Рик – другом или злодеем, поэтому приходилось жонглировать описаниями. Потом подумала, что возможно стоит играть на восприятии читателя – пускай по началу Рик кажется загадочным и в чем-то пугающим, потом можно либо добивать эту линию, либо неожиданно делать его не таким уж засранцем. В конце концов, как писал мой любимый Умберто Эко на тему исчерпанности детективных развязок: «остается написать книгу, в которой убийцей будет читатель». Я ещё не готова к подобного рода экспериментам, поэтому для начала пусть все будет банально: убийца – садовник, или в моем случае - галерист.
Ланч мы с Чарли провели в кафешке, недалеко от нашего издательства. Чес все тараторила по поводу своей статьи об ущемлении прав животных, о том, как её выгнали из офиса престижной фармацевтической компании, не позволив взять интервью у директора. Когда она сказала «взять интервью», я чуть не подавилась кексом. Скорее уж это походило бы на допрос с пристрастием. Я прямо-таки представляла Чарли в мужском костюме-тройке, наставляющей на несчастного директора лампу с яростными воплями: «Где мои деньги, Билли, я спрашиваю – где мои деньги?!». Хэх. Ну, разве что она допрашивала бы его на предмет того, проверяют ли они свою продукцию на несчастных зайчиках-лисичках. Фу, Бэкка. Где твое сострадание? Но Бэкка была слишком увлечена идеей и новыми героями. Нужно было поскорее придумывать фабулу, а руки так и тянулись к ноутбуку – хотелось писать-писать-писать, и пусть все идет своим чередом. Но разумная часть меня говорила: «Тпр-р-р, детка, притормози. Надо иметь хоть какой-то костяк, план, прежде чем бросаться в омут импровизации». Я испытывала какое-то первородное вдохновение, которое толкает писателей на всякого рода безумства, вроде того, чтобы побывать в какой-нибудь горячей точке для полного погружения в своего персонажа, или дикое желание раскопать всю нужную информацию, даже если бы пришлось вскрывать архивы НАТО. Ну хорошо, если не впадать в крайности, то по крайней мере мне очень хотелось позвонить Эрику и попросить о встрече. Он же мне должен в конце концов, разве нет? Это ведь его история вдохновила меня начать. Или… или это было просто желание снова увидеться? Почему-то Эрик казался мне очень необычным, интересным, притягательным. И чтобы выразить всю эту мистику в романе, мне нужно глубже проникнуться им.
- Эм… Эрик? – Я переминалась с ноги на ногу перед входом в издательство, Чарли стояла неподалеку и курила, болтая с Джоном Симмонсом и Рейчел из редакторского отдела. – Привет, помнишь меня? Это Ребекка. Ну, та девушка из дома с антиквариатом. Мне… ты мог бы оказать мне небольшую услугу. Это для моей… работы. От тебя требуется только приехать в субботу к часу дня в кафе «Монро» на Парсонс-стрит. М-м-м. Надеюсь, я тебя заинтриговала.
С этими словами я повесила трубку, надеясь, что сообщение на автоответчик дойдет целиком - иногда бываю чертовски многословной, особенно, когда нервничаю.
- Ну что, пойдем? – Чарли подхватила меня под руку и повела внутрь.
Когда мы поднимались на лифте, в голову вдруг пришла странная мысль. Кажется, Бэкки, ты отправляешься в горячую точку.
Интересно, он получил мое сообщение?
Этот вопрос уже с полчаса вертелся в голове, пока мимо моего столика проходила куча людей, и ни один из них не был похож на того парня, оказавшегося на пороге моей квартиры в осенний вечер четверга. Официант уже с явным неодобрением смотрел в мою сторону, почти физически изображая собой вопрос: «Чего закажете, мисс?». Моя неловкая улыбка как бы отвечала: «Простите, я все ещё кое-кого жду».