Нет, на самом деле Эрик вовсе не опаздывал, это сугубо моя привычка приходить загодя. Иногда за час, иногда за пол. Журналистские заскоки - если удастся раньше начать интервью, то можно потратить на него больше времени. А время – это деньги. Но, конечно же, не в этом случае. Сегодня я просто не могла вынести и часа сидения дома, в ожидании встречи с одним из главных героев моего романа. Если бы не проклятая потребность в отдыхе, я бы окопалась в «Монро» ещё со вчерашнего вечера, продумывая каждый свой вопрос и в целом моделируя диалог.
В пятницу после работы я шла домой и костерила себя на все возможные лады. Что вообще делаю? Зачем? Господи, как неловко! А если у него… жена? О черт! Правда, если он женат?! Если она услышала это сообщение?! Да чем я только думала, когда звала на встречу полузнакомого человека, о чем я буду с ним говорить, как все объясню? Топ-пять вопросов, которые задает себе девушка, думающая задним местом. Но за ночь я успела смириться с собственной смелостью и сказала себе – была не была, Бэкки, ты сможешь.
- Привет, - Лэнг явился так неожиданно, что я едва не вскрикнула. – Прости, что опоздал.
- Ты вовсе не опоздал.
Эрик недоуменно посмотрел на часы и хмыкнул:
- Действительно, не опоздал.
Сегодня он был одет в свитер и джинсы, волосы в кудрявом беспорядке падали на лицо, едва касаясь плеч. На подбородке уже проступила щетина, глаза щурились под ярким осенним солнцем. Он деликатно зевнул в кулак и, откинувшись на стуле, спрятал руки в карманы джинсов. И только детально зарисовав в голове сегодняшний образ моего Рика, я осознала, что, кажется, выдернула его из постели в выходной. Стыду моему не было предела.
- О-о-ох, черт…
- Что-то не так? – он с трогательным беспокойством осмотрел себя, будто побоялся, что забыл что-то надеть.
- Нет, ничего, - я прижала ладонь ко рту, посидела так минутку, потом неловко начала: - Слушай, я… точно не сильно тебя напрягаю?
- Ничуть. Мне приятно быть здесь.
- Просто… я совсем не подумала, как далеко тебе было добираться и вообще…
- О, нет, я живу рядом с Хантингтон-авеню, это в получасе езды отсюда.
- Правда? Просто… эм… просто у тебя…
- Что? – Эрик почти засмеялся, указав пальцем на свое лицо. – У меня жутко сонный вид? Да не беспокойся, это нормально. Слишком долго репетировали вчера, - он покривился. – Мне тяжело дается Отелло.
- Оу, - Это нужно записать! – Так ты актер?
- Да, в третьем поколении.
- Постой… ты играешь в Хантингтоне?
- Да, - повторил он, - в третьем поколении.
Черт-черт-черт! Актер-гей – это ведь куда интереснее галериста! Или наоборот слишком заезжено?..
- Погоди-ка, ты и Отелло?..
Эрик пожал плечами и кивнул.
- Ну да. В пятничном спектакле. У нас сезон Шекспира. На современный лад. Классика зрителю уже приелась.
- Нет, дело не в этом, - я засмеялась, - мне сложно представить тебя мавром.
Эрик фыркнул и вдруг преобразился. Брови сошлись к переносице, глаза блеснули какой-то первобытной яростью, он весь напрягся, и стул характерно скрипнул, когда Эрик всем телом медленно подался вперед, нависая над столом грозовой тучей. Верхняя губа дернулась в нервическом оскале, и Лэнг вдруг прорычал не своим голосом:
- Вы помолились на ночь, Дездемона?
Я инстинктивно вжалась в стул и пискнула:
- Да-а…
Взгляд карих глаз стал испытующе невыносимым и острым, а ладони сжались в кулаки, так что жилки на руках вздулись. Чуть рычащий голос зазвучал вкрадчиво:
- Не вспомните ль какой-нибудь вы грех, который милость божья не простила? – Выжидательная пауза, надменный взгляд человека, который уже обо всем знает. - Скорей о том молитесь.
Я мигом вскинула руки, вознося над постелью Дездемоны штандарт с белым флагом.
- Сдаюсь! Весьма убедительно.
Эрик широко улыбнулся, снова принимая расслабленный вид. Разгон от Отелло до модели Хуго Босс – в пару секунд. Казалось, сейчас ему на колени бросят флакончик с новыми духами, он откинется, отбросив волосы с лица, и замерцают вспышки фотоаппаратов. Незадачливую девицу напротив потом просто вырежут в Фотошопе. Тут я поняла, что Эрику в самом деле подошло бы блистать на билбордах. И все-таки удачная ли это идея с геем-галеристом?..
- Между прочим, у меня испанские корни. А хороший театральный грим сделает из тебя хоть Отелло, хоть Муссолини.
Я нервно хихикнула:
- Это все объясняет.
Эрик усмехнулся, а потом глянул куда-то мне за спину.
- Не хотите что-нибудь заказать? – гнусаво протянул возникший из ниоткуда официант.
- Да, кофе для меня и моей дамы.
Моей дамы. О Боже, Бэкки, дыши ровно, ради всего святого, дыши ровно.
- И кексик! – поспешно добавила я. - С банановым джемом.
Эрик кивнул официанту:
- И кексик.
Выяснив ещё пару подробностей наших предпочтений касательно кофе, парень в фартуке «Монро» наконец исчез. А я поймала себя на том, что сижу и улыбаюсь, как школьница, нервно теребя брелок на сумке.
Вздохнув, Эрик облокотился на стол и сцепил руки в замок:
- Ты хотела меня заинтриговать. У тебя получилось. Что теперь?
- Ох, ну, дело вот в чем… - и я выложила ему все под чистую. Всё, абсолютно всё, больше, чем собиралась. Все мысли, все идеи и задумки, даже небольшую справку о том, как я вообще дошла до осознания того, что хочу написать роман. Почему детектив, почему связанный с искусством, почему герой – гей, и так далее. Обычно мне сложно высказывать кому-то свои идеи, как-то неуклюже выходит. На письме куда проще передать все то, что хочется. Однако с Эриком было иначе. Он слушал внимательно, не перебивая, периодически кивал, а над кое-чем даже задумывался, глядя куда-то в сторону. Вдохновленная его реакцией, я говорила больше и больше. Все вырисовывалось так четко, так ровно выстраивалась идея в голове, что я даже поверила в магию озвученного слова. Как будто сформулированная и произнесенная идея становится почти материальной, вот-вот опуститься на мои ладони снежным шаром, где под стеклом сменяются описываемые мною события.
Когда идеи иссякли, а я почти хватала ртом воздух, поспешно заливая пересушенное горло подстывшим кофе, принялся говорить Эрик. Его мысли, как пробки, затыкали прорехи в моей идее. Если я была воплощением возвышенного творца, то он олицетворял разум и логику. Когда Лэнг говорил – нет, так не пойдет, я задумывалась, опускаясь с небес на землю, и в самом деле понимала, что так не пойдет. Он все говорил, говорил, а я записывала его замечания в блокнот, и думала – черт подери, как мне не хватало стороннего мнения. Наверное, за каждым созидателем, стоит вот такой вот критик, направляющий буйную реку вдохновения в правильное русло. Да, Эрик теперь мой серый кардинал, без которого наша империя потонула бы в распрях разрывающих друг друга идей.
Не знаю, сколько точно прошло времени, но в какой-то момент мы оба затихли, допивая уже по пятой чашке кофе и размышляя каждый о своем (или об одном и том же?).
- Хм, - вдруг снова начал Эрик, - ты говоришь, Мари приносила Рику картины в стиле «ню»?
Я опешила. Не из-за того, что Лэнг вдруг обратил внимание на эту маленькую пикантную деталь, а от осознания того, что его самого будто вовсе не смутило, что он стал прообразом героя-гея. Эрик-Рик. Нда, Бэкки, ты мастер конспирации. Впрочем, что уж теперь, карты раскрыты.
- Эм… ну, это рабочая идея, её ещё можно изменить…
- Нет, я не к тому… Может повязать убийства на картинах? Главный злодей убивает своих жертв, воспроизводя сцены из полотен Мари.
Я замерла, пронзенная стрелой неведомой музы.
- Черт подери, это прекрасная идея!
- Ага, - Эрик улыбнулся, довольный собой. – И все повязано на искусстве, как ты и хотела.
От внезапного прилива вдохновения, я чуть не подпрыгнула на стуле, мурашки табуном пробежались по телу. Вот-вот вся заискрю. Или наброшусь на Эрика с поцелуями.
- Спасибо, - растроганно выдавила я, сдерживая вопли восторга. – Ты мне очень помог, правда. Можно мне ещё тебя…
- Да, буду только рад стать твоим вдохновителем.
Ты уже давно им стал, Эрик Лэнг, проклятый Эрик Лэнг.
Мы сидели за столиком в самом романтичном кафе Брайтона и улыбались, как два заговорщика. За окном оживленно гудела улица, люди кутались в шарфы и прятались от порывистого осеннего ветра в узких переулках, ведущих в бостонские лабиринты из улочек, дорожек и тупиков.
Я открыла ноутбук и начала вторую главу.