На юге Шереметев был разбит под Любаром и полностью разгромлен под Чудовом. Его армии больше не существовало и это было, пожалуй, одно из самых страшных поражений русской армии в XVII веке….
Посланец Стефана Чарнецкого при ставке хана полковник Поланецкий увидел, что его жестом подозвал хан.
— Приблизься, — проговорил Мехмед Гирей.
Поланецкий то исполнил. Он приблизился и поклонился.
— Ты желаешь поскорее отправиться обратно? — спросил хан.
— Да, великий хан. Твоя победа порадует моего короля и пана Чарнецкого.
— Отправляйся в ставку Чарнецкого и доложи ему, что он может взять Киев. Пусть срочно двинет все войска туда. Пусть выбьет от туда русских! Эту победу я дарю твоему королю!
Поланецкий поклонился.
— Как только Киев снова станет вашим, дело Богдана Хмельницкого будет проиграно! И его сын Юрий исполнит все, что ему прикажут я и король!
Мехмед IV Гирей понимал, что если так произойдет, то они с Яном Казимиром и Юрием Хмельницким смогут заключить союз не только против Москвы, но и против Стамбула!
Поланецкий получил грамоты от хана и повеление воеводы Шереметева князю Барятинскому. Он приказывал сдать Киев полякам….
Хан вечером снова уединился с Селим-беем и они пили вино, запрещенное Кораном, и наслаждались беседой.
— У нас все получается, мой Селим. Я даже не ожидал, что моя победа будет столь громкой. Мы близки к тому чтобы воплотить мечту многих ханов — добиться независимости ханства от Османской империи.
— Но для этого стоит прекратить войну с Москвой.
— Сенатор Моршинский уже работает в этом направлении, Селим. Сенаторы заставят Яна Казимира пойти на перемирие с урусами.
— Повелитель допускает даже союз с Москвой? Они пока наши враги. До тех пор пока московский царь не выполнит наши условия.
— Нет, Селим. Не союз. Но мне будет нужен нейтралитет Москвы в случае конфликта с Османами. Так что не стоит много требовать от московского царя. Все же он великий царь и сила его велика. С ним нельзя поступать как с мелкими князьками степных племен. Пока за нами стоит султан, мы можем бросать вызов Москве, но сами? Можем ли мы это сделать сами, Селим?
— Такие слова стоит говорить с осторожностью, мой хан. Среди твоих подданных надеется много таких, кто донесет о них султану. И потому не говори о них никому кроме меня.
— Вот этого я и боюсь больше всего. Смогу ли сплотить моих мурз и салтанов, Селим? Все ли они мечтают о возрождении великого ханства? Жив ли в них дух великого Чингисхана?
— Не думаю, мой хан. Многие из наших мурз думают совсем не о величии твоего государства.
— От таких мы избавимся, Селим. Я знаю тех, кто захочет стать моими врагами….
Варшава: резиденция короля Яна II Казимира
Король Речи Посполитой Ян Казимир Ваза принял у себя группу сенаторов.
Он не хотел их принимать, но пришлось. Намеченную на этот день охоту пришлось отменить. Возглавил сенаторов главный подскарбий пан Даниэль Моршинский.
Король не любил этого маленького и худого человека. Его сладкие и тихие речи всегда раздражали короля. Пан Даниэль был противником Яна Казимира и в свое время стоял за коронацию принца Кароля Ваза вместо него.
Пан Моршинский сиреневом с серебром камзоле французского покроя с широким кружевным воротником, увидел короля и отвесил ему поклон. За ним поклонились королю и другие сенаторы. Это были паны Любомирский, Чарторыйский и Томашевский. Все они были в польском платье в отличие от Моршинского и выглядели по сравнению с ним настоящими гигантами.
— Вы потребовали встречи со мной именно сегодня, панове? — недовольно спросил сенаторов король.
— Дела государства потребовали от нас того, ваше величество, — произнес в ответ Моршинский.
— Пан Даниэль не единственный кто занимается делами государства, — резко заявил король. — Но мне пришлось отложить охоту. Не думаю что у вас есть новости, о которых я не знаю.
— Нам стоит подумать о перемирии с московским царем, ваше величество. Ибо дела наши не столь хороши, как могут показаться.
— Вот как, пан Даниэль? Но пан Чарнецкий побеждает московитов! И он смог полностью разгромить московитов! Одна его победа под Полонкой чего стоит.
— Это так, ваше величество, но…
— А пан подскарбий уже нашел деньги для пана Чарнецкого? — перебил подскарбия король.
— Вот про то я и хотел говорить с паном крулем, — спокойно ответил Моршинский.
— Я готов выслушать пана подскарбия Речи Посполитой. Говори, пан.
— Пан Чарнецкий просит денег, ибо его войска не желают сражаться без оплаты. Но в королевской казне денег нет. Мы больше не в силах продолжать эту войну.