Федор Мятелев был удивлен не менее Мустафы. Он видел пред собой кардинала Пьетро Ринальдини!
— Монсеньор?
— Ты узнал меня, Федор. А я ждал тебя.
— Здесь, монсеньор? На этом корабле? Я не могу прийти в себя от того, что монсеньор здесь!
— Здесь. Я знал, что сейчас ты не попадешь в дом Адреотиса. Я знал, что ты окажешься волею судеб на османской галере "Меч падишаха".
— Это странно, монсеньор. Странно, что ты все знаешь обо мне. Ты можешь видеть судьбы?
— Могу. Но не пытайся узнать, что тебе ждет в будущем, Федор. Я понимаю про что ты желаешь спросить.
— Отчего же мне не знать что меня ждет?
— Бог даровал нам две даты, Федор. Две. Одну мы знаем. Вторая скрыта от нас. Дата рождения тебе известна, а бог не желает давать тебе знания о второй дате — дате смерти.
— Моя смерть будет страшной? — спросил Мятелев, побледнев.
— Роr las Entranas de Dios! Всякая смерть страшна. Мало кому в этом мире хочется умереть. Но сейчас я звал тебя не для того чтобы говорить о судьбе. Ты должен знать, что тебе делать далее.
— Но со мной…
— Марта и твой друг, бывший галерный раб? Я знаю про это. Я знаю что Марта провалила задание, которое ей было дано. Но так распорядилась судьба. А с судьбой не может спорить даже Орден иезуитов. Так что напрасно она испугалась моего гнева. Да и сделала она при дворе султана не мало, хотя даже не догадывается об этом.
— Значит ей можно явиться к тебе?
— Нет. Видеть её я не желаю. Зачем?
— Вот как?
— Да, так. Но тебе придется сноса отправиться в Стамбул, Федор. Берберские корсары сумеют тебя туда переправить. Там в доме Адреотиса ты станешь учить испанский. И с тобой тоже станет делать твой приятель. Если ты пожелаешь взять его и Марту с собой.
— Пожелаю.
— Но тебя ждут дальняя дорога и приключения.
— Это не плохо, монсеньор.
— После того как ты овладеешь языком, Адреотис переправит тебя в Испанию.
— Но неужели я не могу учить испанский где-нибудь в ином месте. Не в Стамбуле.
— Тебе более ничего не грозит. В Стамбуле с тобой больше ничего не случиться. За это могу поручиться. Но жить пока ты станешь именно там. Так нужно. И не стоит тебе знать больше, чем тебе знать нужно, — голос кардинала иезуитов стал строгим и властным.
— Как будет угодно, монсеньору. А что станет с Василием?
— Он будет резидентом московского царя в Стамбуле. Это выгодно Ордену. Мы даже немного поможем ему укрепиться там. Кстати, ты до сих пор не знаешь его настоящего имени, Федор?
— Я знаю только что он не Ржев. Но кто он не знаю.
— Дьяк тайного приказа Дементий Башмаков. Большой человек при дворе царя Алексея Михайловича. Ловкий дипломат и отличный шпион. Такого человека поискать.
— И тебе известно его имя, монсеньор?
— Да. Я же тебе говорил уже ранее, что мне известно многое. Я как и башмаков все люблю делать сам. И потому я сегодня здесь на корабле, завтра в Стамбуле, а послезавтра в Варшаве.
— Что мне предстоит делать, монсеньор?
— Про это узнаешь в сове время. Но ты посетишь такие сараны, про которые у вас на Москве даже никто не слышал. И скажу тебе еще одно. Здесь на корабле есть один раб. Они сидит за веслом и его зовут Иван Рог.
— Я знаю о нем, монсеньор.
— Так вот, и его тебе стоит взять с собой. Он многое может тебе предать, что тебе пригодиться в твоем новом приключении….
Москва: Кремль, палаты Алексея Михайловича
Царь и великий князь Московский и Всея Руси Алексей Михайлович принимал ближайших советников по приказу тайных дел. Рядом с ним были боярин Афанасий Ордин-Нащекин, думный дьяк Алмаз Иванов и молодой боярин князь Никита Одоевский.
— Татарский хан, нам враг! — гневно произнес царь. — И он до сих пор сидит на троне в Бахчисарае! Не ты ли обещал мне Афанасий, что скоро его там не будет? Сколько времени прошло с тех пор как Дементий Башмаков отправился в Крым? И что?
— Дело многотрудное, великий государь.
— Я знаю, что не легкое. Но ты обещал, что все получиться. А сейчас нам нужно чтобы крымчаки ушли из Украины! Наше положение там, после того как армия Шереметева была разбита совсем плохое.
— Но и у поляков дела не совсем хороши, великий государь, — вмешался старый дьяк Алмаз Иванов.
— Истинно так, государь, — подтвердит те слова Одоевский. — Стефан Чарнецкий так и не добился победы в битве на Басе. Долгорукий сумел выстоять.
— Денег в казне у их короля нет, и шляхта настаивает на перемирии. Они также от войны весьма устали, великий государь.