Что это? Еще одно свидетельство прижимистости сенаторов? Или победа законников, настоявших, чтобы новый договор вступил в силу лишь тогда, когда истечет срок прежнего? В конце документа была не менее неожиданная подробность — впредь ни о каком увеличении жалованья не может быть и речи! Не из симпатии к нему сделаны были эти оговорки. Трудно избавиться от чувства горечи. За комплиментами и поздравлениями Галилей нередко ощущал настороженную подозрительность. Но ему было сейчас не до этого. Он махнул рукой на упорное злословие и не стал задерживаться в Венеции. Пусть полководцы и адмиралы рассуждают о применении зрительных труб в военном деле — перед ним стоят другие задачи, и он не пожалеет сил, чтобы добиться их разрешения! Когда он уезжал, ему предписали зрительной трубы никому не передавать и изготовить двенадцать штук для Синьории. Полученное распоряжение Галилей к сведению принял, но выполнять не спешил. Если превосходительнейшие синьоры порешили, что новый договор вступит в силу лишь через год, то ведь и он может пока не считать себя особенно связанным этим соглашением.
Навсегда запомнил Галилей то волнение, которое охватило его, когда он впервые направил зрительную трубу на ночное небо. Луна выглядела иначе, чем обычно! Пятна на ее лике, наблюдаемые и простым глазом, проступали значительно ясней. Казалось, на Луне есть горы, долины. Он не давал воли своей фантазии, не хотел, чтобы испытываемое им волнение лишало его трезвости. Моря на Луне, материки?
Инструмент его был еще недостаточно хорош, чтобы исследовать Луну… Он предвидел возражения: пятна на Луне видны и так, без его трубы. Еще Плутарх писал об этом, считая более темные части Луны морями, а светлые — сушей. Зачем же стараться рассмотреть через трубу то, о чем без всяких хлопот можно узнать, заглянувши в Плутарха? Что, собственно, новое удалось ему обнаружить?
Галилею было ясно, что настоящий успех придет, когда он создаст еще более совершенный инструмент. Он не рассуждал, пригодны ли зрительные трубы для астрономических наблюдений: прекрасные качества инструмента он многократно проверял. Галилей не теоретизировал, может ли зрительная труба, столь полезная на земле, быть полезной и для изучения неба — он прилагал все усилия, чтобы ее усовершенствовать.
Даже люди, расположенные к Галилею, не принимали особенно всерьез этих его занятий. Как будто основная их цель заключалась в том, чтобы «вырвать» прибавку к жалованью! Лоренцо Пиньория писал 31 августа из Падуи: «Новости у нас только такие: выздоровление светлейшего дожа и перезаключение договоров с преподавателями университета, среди коих синьор Галилей добыл тысячу флоринов пожизненно с помощью, как говорят, зрительной трубы, подобной той, которую из Фландрии прислали кардиналу Боргезе. Здесь такие трубы тоже видели, и действительно они дают хороший результат».
Во Флоренции не знали, как реагировать на противоречивые сообщения. Одни верили, что Галилей добился огромного успеха, другие, смакуя, пересказывали всякие басни. Донесения Бартоли создавали еще большую путаницу. Тот с Галилеем не встречался, зрительной трубы его не видел и довольствовался слухами. Некий француз, сообщал Бартоли, продает в Венеции подобные трубы за несколько цехинов, уверяя, будто это его собственный «секрет», а вовсе не Галилея. Здесь чуть ли не каждый очковый мастер объявляет себя их «первым изобретателем». Однако качество продаваемых труб весьма низко.
Бартоли велели купить для Козимо хороший инструмент, но он не мог выполнить приказа: трубы были дешевы и плохи. Говорят, что хороши только те, доносил Бартоли, которые сделаны самим Галилеем.
Из Флоренции Галилея осаждали просьбами прислать зрительную трубу собственного изготовления. Козимо очень рад его успехам и жаждет как можно скорее получить чудодейственный инструмент!
В середине октября 1609 года Галилей поехал во Флоренцию. Пробыл он там недолго, но приемом остался доволен. Великий герцог, его родственники и приближенные были трубой восхищены.
Козимо вместе с Галилеем наблюдал Луну. Горы на Луне? Разглядеть их Козимо отчетливо не удавалось, но тем не менее от инструмента он получил большое удовольствие.