Ладно, будь что будет. Сейчас уже слишком поздно поворачивать назад. Рэйчел пересекла железнодорожные пути, которые были своеобразной границей города; еще с детства она помнила, что здесь кончается маленький мир и начинается большой. Она вновь оказалась на улицах, которые до сих пор иногда видела во сне, на улицах, по которым она бродила в годы своего тоскливого отрочества, где она сомневалась, что сможет достичь в жизни хоть чего-то. Она увидела аптеку, некогда принадлежавшую Альберту Макнили, а ныне — его сыну Лансу, с которым у пятнадцатилетней Рэйчел был бурный, но вполне невинный роман. Школа, где ее учили всему понемногу, а в общем ничему, стояла на своем месте, здание по-прежнему окружал высокий забор, который придавал школе сходство с захолустной тюрьмой. А вот и городской парк (так именовали небольшой чахлый сквер отцы города, хотя он и не заслуживал столь гордого названия). Загаженный птицами памятник Ирвину Хеклеру тоже стоит на месте — сей джентльмен в 1903 году открыл в здешних местах фабрику, которая производила твердые фруктовые леденцы, и считался основателем Дански. Ничего не случилось ни с городской ратушей, ни с церковью (единственным зданием в городе, не лишенным великолепия), главная улица тоже не изменилась — парикмахерская, контора Мариона Клауса, адвоката, собачий салон красоты и еще несколько учреждений, служивших общественному благу и процветанию, — все осталось как прежде.
Сейчас, в девять часов вечера, все эти заведения были закрыты. Насколько помнила Рэйчел, в это время работал лишь бар на Макклоски-роуд, неподалеку от похоронного бюро. Ей ужасно хотелось заехать туда и выпить для храбрости стаканчик виски, но она поборола искушение, так как знала — шанс избежать в баре встречи со знакомыми равен нулю. Рэйчел направилась прямо на Салливан-стрит, к дому своей матери. Чтобы не являться как снег на голову, она позвонила матери из Йонгстауна и сообщила о своем приезде. Так что ее ждали — на крыльце горел свет, и входная дверь была чуть приоткрыта.
Наконец Рэйчел ступила на ступеньки родного дома. Окликнув Шерри и не получив ответа, она замерла, прислушиваясь к звукам ночного города. Шум уличного движения стих, до нее доносились лишь мягкое шуршание листьев падуба, росшего перед домом, скрипение расшатавшегося водосточного желоба да тихий звон ветряных колокольчиков, свисающих с карниза. Такие родные, такие привычные звуки, они навевали покой. Рэйчел глубоко вздохнула. Все будет хорошо. Ее любили здесь, любили и понимали. Наверное, в городе найдутся сплетники, которые станут посматривать на нее искоса, но все равно — здесь с ней не случится ничего плохого. Она дома, в мире, где все прочно и неизменно.
Тут Шерри, немного испуганная, но сияющая улыбкой, выбежала навстречу дочери.
— Вот это сюрприз, — сказала она.
Глава XIV
1
Вечером того самого дня, когда Рэйчел отправилась в Огайо, Гаррисон предложил Митчеллу пообедать вместе. Они давно не беседовали по душам, сказал он, и сейчас самое подходящее время.
Когда Ральф доставил его в выбранный Гаррисоном китайский ресторан, Митчелл поначалу решил, что произошла какая-то ошибка. Ресторан был захудалым и находился отнюдь не в фешенебельном районе. Но ошибки не было. В глубине узкого грязноватого зала Митчелл увидел брата — Гаррисон сидел за столиком на шесть персон, но накрытым на двоих. Он покуривал гаванскую сигару, а перед ним стояла бутылка вина. Митчелл отказался и от вина, и от сигары и попросил только стакан молока, чтобы успокоить ноющий желудок.
— Неужели тебе это помогает? — удивился Гаррисон. — Меня от молока только пучит.
— Тебя от всего пучит.
— Что правда, то правда, — согласился Гаррисон.
— Помнишь того парня, Марио, который дразнил тебя Гири-вонючка?
— Как не помнить. Марио Джованни.
— Верно, Марио Джованни. Интересно, что сейчас с этим сукиным сыном?
— Кто его знает, — Гаррисон сделал знак менеджеру, почтительно ожидавшему поодаль. — Эй, мистер Ко!
К ним подошел малый довольно щегольского вида, с волосами, прилизанными так гладко, что они казались нарисованными.
— Будьте любезны, принесите моему брату стакан молока. И меню.
— Я не голоден, — заметил Митчелл.
— Ничего, проголодаешься. Тебе нужно подкрепить свои силы. Впереди нас ждет длинная ночь.
— Нет, Гар, тут я тебе не товарищ. У меня завтра с утра назначены две важные встречи.
— Не волнуйся, я взял на себя смелость отменить их.
— Что?
— Потому что нам нужно поговорить. — Гаррисон извлек из кармана коробок спичек и неспешно раскурил потухшую сигару. — Главным образом о женщинах. — Он сделал глубокую затяжку. — Итак... расскажи мне, что случилось с Рэйчел.
— А о чем тут рассказывать? Ей захотелось пожить в Калебс-Крик...
— К ней туда ездила Марджи.
— Да. А после ей взбрело в голову отправиться в путешествие на автомобиле. И никто не знает, куда она поехала.
— Марджи знает, — возразил Гаррисон. — Думаю, эта сучка и подговорила Рэйчел уехать.
— Зачем ей это понадобилось?
— Она обожает делать гадости. Ее любимое развлечение. Ты же знаешь.
— Может, ты попробуешь выведать у нее, где Рэйчел?
— Попробуй сам, — усмехнулся Гаррисон. — Если я спрошу у нее что-нибудь, можно не сомневаться, она мне не ответит.
— А где сейчас Марджи?
— Не имею ни малейшего понятия. Где-нибудь пьет. У нее есть три-четыре приятельницы, такие же стервы. И у них вошло в обычай вместе напиваться до свинячьего визга. Да ты с ними знаком. Помнишь ту суку, что вышла замуж за Ленни Брайана?
— Мэрилин.
— Ага. А еще та, которая управляет ресторанами.
— Эту не знаю.
— Да что ты? Такая тощая, страшная. Плоская как доска, с длинными зубами.
— А, Люси Чивер.
— Я ж говорю, ты с ними знаком.
— Просто у меня был роман с Люси Чивер.
— Шутишь? С Люси?
— Мы с ней ездили в Новый Орлеан и трахались целую неделю.
— Да-а, большие зубы, маленькие сиськи...
— С сиськами у нее порядок.
— Да, если рассматривать их под микроскопом. К тому же она всегда пьяна.
— В Новом Орлеане она была трезвой. По крайней мере, иногда.
Гаррисон покачал головой.
— Не представляю тебя с ней. Ей же под пятьдесят.
— Это было пять или шесть лет назад.
— Все равно. Ты можешь затащить в постель любую красотку, а ты тратишь целую неделю на женщину, которая старше тебя лет на десять-пятнадцать. Какого хрена?
— Она мне нравилась.
— Она ему нравилась!
Тут вернулся мистер Ко с меню и стаканом молока.
— Принесите мне бренди, — сказал Гаррисон. — Заказ мы сделаем позже.
Мистер Ко удалился, и Гаррисон вернулся к прерванному разговору.
— Она была хороша в постели?
— Ты не мог бы оставить ее в покое? Сейчас голова у меня занята вещами поважнее, чем воспоминания о том, как мы трахались с Люси Чивер. — Митчелл глотнул молока. — Я должен найти Рэйчел.
— Не дергайся. Скоро она сама вернется.
— А если нет?
— Вернется, куда она денется...
— Найдет, куда деться. Может, она решила, что нам надо расстаться.
— Именно так она и решила, можешь не сомневаться. Чертовски глупо с ее стороны, но факт. — Гаррисон глубоко затянулся и выпустил колечки дыма. — Или она узнала то, о чем ей знать не следовало. Как думаешь?
— Если и узнала, то не от меня.
— На что ты намекаешь?
— Ну, она много времени проводила с Марджи. Черт его знает, о чем они разговаривали.
— Не только черт. Еще и Марджи.
— Вряд ли она помнит, о чем болтала, когда была пьяна.
— Слушай, а вы с Рэйчел подписали брачный контракт?
— Нет.
— Ты что, совсем обалдел?
— Не кричи на меня.
— Я же говорил Сесилу, чтобы он обязательно составил брачный контракт.
— Мне плевать, что ты говорил. Я убедил его, что в этом нет необходимости, — заявил Митчелл.
Гаррисон пренебрежительно фыркнул.
— Я боялся, что у Рэйчел возникнет впечатление, будто она заключает деловое соглашение. Я этого не хотел. Пойми ты своей глупой башкой, я любил ее. И до сих пор люблю.