— Рассказывай, — только и произнесла она.
— С удовольствием, — откликнулся он. — С чего бы начать?
Он немного помедлил, словно собираясь с мыслями. Когда же голос его зазвучал вновь, Рэйчел уловила в нем некоторую перемену, слова его теперь подчинялись определенному ритму, и говорил он слегка нараспев, подчеркивая мелодию каждой фразы.
— Представь далекую, далекую страну. Представь давние благословенные времена, когда богатые были исполнены доброты, и милосердия, а бедные несли Бога в сердцах своих. В стране этой жила юная девушка по имени Джеруша, о которой и пойдет речь в моей истории. В ту пору, о которой я собираюсь рассказать тебе, Джеруше минуло пятнадцать лет, и во всем подлунном мире не сыскать было девушки счастливее. Почему? — спросишь ты. Она была счастлива, ибо была любима. Отец ее владел огромным, домом, наполненным сокровищами, которые были доставлены из самых отдаленных уголков бескрайней империи. Но дочь свою он любил больше, чем самое драгоценное из всех своих сокровищ, больше, чем те сокровища, которыми он обладал в самых заветных мечтах. И не проходило дня, чтобы он не сказал своей Джеруше о том, как велика его любовь. Как-то раз на исходе лета Джеруша отправилась на прогулку; извилистая тропа, вьющаяся между лесными деревьями, привела ее в заветный уголок, который она особенно любила. То был склон на берегу реки Зон, а река эта была южной границей владений отца Джеруши.
Порою, приходя на берег реки по утрам, Джеруша видела, как местные женщины стирают свою одежду, а потом раскладывают ее на скалах, под горячими лучами солнца. Но девушка предпочитала одиночество, поэтому обычно приходила к реке позднее, в разгаре дня. Так она поступила и в тот раз, но, хотя солнце уже стояло в зените, сквозь переплетения веток Джеруша увидела, что у кромки воды кто-то сидит. Это была не деревенская женщина. То был мужчина или некто, подобный мужчине. Он неотрывно смотрел на собственное отражение в речной глади. Я сказал, что незнакомец, был подобен мужчине, ибо, хотя очертания его фигуры, несомненно, были мужскими, в ярком солнечном свете тело его чудесно сияло. То оно казалось серебристым, то мгновение спустя темнело.
Князь Лорент, так звали отца Джеруши, приучил ее не бояться никого и ничего. Он был разумным человеком, не верил в дьявола и столь сурово наказывал каждого, кто дерзнул совершить злодеяние на его землях, что даже самые отпетые преступники больше не решались нарушать границы его владений. Он не только воспитал в дочери отвагу, но и объяснил ей, что на свете встречается множество диковинных вещей, о которых не упоминается в ее школьных учебниках, впрочем, отец Джеруши утверждал, что все чудеса, как бы они ни поражали воображение, можно объяснить с точки зрения, здравого смысла и придет время, когда наука сумеет сделать это.
Поэтому, увидев незнакомца, Джеруша не убежала прочь, но подошла к воде и поздоровалась с ним. Мужчина, услышав ее голос, отвел взгляд от своего отражения. На голове его не было ни единого волоса, ни бровей, ни ресниц, однако, несмотря на это, в его облике была какая-то жутковатая красота, пробудившая в душе девушки чувства, до той поры ей неведомые. Незнакомец, устремил на нее взор своих сверкающих глаз, улыбнулся, но не произнес ни слова.
— Кто ты? — спросила Джеруша.
— У меня нет имени.
— Имя есть у всех, — возразила девушка.
— А у меня нет. Клянусь, это так, — сказал незнакомец.
— Значит, тебя не крестили? — удивилась Джеруша.
— Я не помню этого, — ответил он. — А тебя крестили?
— Да. Разумеется.
— В реке?
— Нет. В церкви. Так хотела моя мать. Она уже умерла.
— Крещение в церкви нельзя назвать истинным, — заявил незнакомец. — Ты должна вместе со мной войти в реку. Я дам тебе новое имя.
— Но мне нравится имя, которое я ношу.
— Как же тебя зовут?
— Джеруша.
— Хорошо, Джеруша. Войди же в воду вместе со мной.
С этими словам он встал, и, взглянув на его чресла, Джеруша увидела, что из того места, где у мужчин находится член, у познакомила бьет струя воды, чрезвычайно плотная на вид, искрящаяся и переливающаяся в лучах солнца...
До этого момента Рэйчел внимала рассказчику, затаив дыхание, благодаря магии его слов она словно воочию видела яркий солнечный день и юную девушку на речном берегу. Но теперь она слегка приподнялась на кровати и устремила взгляд на темный силуэт на пороге. Что за историю он собирается ей поведать? Похоже, это отнюдь не сказка.
Смущение Рэйчел не ускользнуло от Галили.
— Тебе не о чем волноваться, — сказал он. — Мой рассказ не оскорбит твоей стыдливости.
— Ты в этом уверен?
— А почему ты спрашиваешь? Или предпочитаешь услышать что-нибудь непристойное?
— Нет, я просто хочу быть готова ко всему.
— Не бойся...
— Ничего я не боюсь...
— Войди в воду, — больше не обращая на нее внимания, продолжал он.
Рэйчел поняла, что он продолжает свою историю, и затихла.
— Что это? — спросила Джеруша, указывая на чресла незнакомца.
— У тебя нет братьев?
— Они ушли на войну, — пояснила Джеруша. — Мы ждем их домой, но всякий раз, когда я спрашиваю отца, скоро ли они вернутся, он целует меня и просит быть терпеливой.
— И что же ты об этом думаешь?
— Я думаю, что они, должно быть, мертвы, — призналась Джеруша.
Незнакомец рассмеялся.
— Я хотел спросить, что ты думаешь вот об этом, — и он указал на струю, бьющую из его тела. — Как это тебе нравится?
Джеруша пожала плечами. Струя не произвела на нее сильного впечатления, но она не считала возможным в этом признаться.
— Вежливая девушка, — улыбнулась Рэйчел.
— А ты в подобных обстоятельствах не была бы вежлива? — осведомился Галили.
— Пожалуй, была бы. Я тоже не люблю говорить мужчинам правду.
— И в чем же она состоит, твоя правда?
— В том, что сокровище того или иного мужчины не так привлекательно, как...
— Как тебе хотелось бы?
Рэйчел промолчала.
— Ты имела в виду что-то другое, не так ли? — спросил он.
Рэйчел опять не ответила.
— Прошу тебя, — настаивал Галили. — Скажи то, что ты хотела сказать.
— Сначала я хочу увидеть твое лицо.
Воцарилась тишина, ни один из них не двигался и не произносил ни звука. Наконец Галили вздохнул, словно выражая свою покорность, и сделал шаг по направлению к кровати. Лунный блик упал ему на лицо, но свет этот был так слаб, что Рэйчел сумела составить лишь самое приблизительное представление о его внешности. Кожа Галили была шоколадно-коричневой, а щеки поросли щетиной, еще более темной, чем его кожа. Голова же была выбрита наголо. Глаз ночного гостя Рэйчел не удалось рассмотреть, лунный свет не проникал в его глубокие глазницы. Рот, похоже, был красивым, скулы высоки и хорошо очерчены, Рэйчел показалось, что лоб его пересекает шрам, но она не была уверена.
Что до его одежды, то она состояла из грязной белой футболки, слишком широких линялых джинсов и потрепанных сандалий. Как и предполагала Рэйчел, у него была великолепная фигура — широкая сильная грудь, мощные руки и ноги, мускулистый живот чуть выдавался под легкой тканью.
Внезапно она поняла, что он так долго скрывался в тени вовсе не потому, что хотел ее подразнить, просто он не любил, когда его разглядывали. И теперь, ощущая на себе оценивающий взгляд Рэйчел, он смущенно потупился, переминаясь с ноги на ногу и с явным нетерпением ожидая, когда Рэйчел закончит свой осмотр и он сможет вновь удалиться в тень. Ей даже показалось, что он сейчас спросит: «Мне можно идти?» Но вместо этого он сказал:
— Прошу тебя, закончи свою мысль.
Она уже успела забыть, о чем шла речь. Облик ночного гостя, странное и привлекательное сочетание врожденной властности и желания оставаться в тени, телесной красоты и небрежности в одежде — все это произвело на Рэйчел необыкновенное впечатление, вытеснившее из ее головы все прежние мысли.