Об этом Рэйчел не подумала...
— ...Точно пули. А некоторые из них не уступали по величине пушечным ядрам.
Рэйчел воображала, что обвалится крыша, что рухнувшие стены погребут людей под обломками, но она не догадывалась, что основная опасность таится именно в купели...
— И подобно смертоносным пулям, эти осколки крушили черепа, пронзали сердца, ломали руки и ноги. Все это произошло в течение нескольких секунд.
Отец Джеруши стоял ближе всех к купели. Ему повезло — он умер первым. Огромный осколок, на котором был вырезан херувим, увлек его в реку. Тело его так и не нашли.
— А остальные?
— Ты сама можешь представить, какая участь их ожидала.
— Они погибли.
— Все до единого. Для всех, кто работал на строительстве собора, этот день стал последним.
— А где была в это время Джеруша?
— В доме отца. Кстати, с тех пор как началось возведение собора, дом этот впал в величайшее запустение.
— Значит, она не погибла.
— Да, она и несколько слуг остались жить. Среди слуг, между прочим, был мальчик, в обязанности которого входило чистить камины.
Тот самый, что некогда привел речного человека к постели умирающей Джеруши.
Тут, к разочарованию Рэйчел, Галили смолк.
— И что же дальше? — нетерпеливо спросила она.
— Это все. Случилось то, что должно было случиться. А чего ожидала ты?
— Не знаю... чего-то еще... — в замешательстве протянула Рэйчел. — По-моему, это сказка без конца.
— Мне очень жаль, но я ничего не могу изменить, — пожал плечами Галили. — Я рассказал все, что знал.
Рэйчел чувствовала себя слегка обманутой, он умело разжигал ее любопытство, искушал загадками и намеками, но вот история его завершена — по крайней мере, сам он утверждает, что это так, — а таящийся в ней смысл до сих пор не ясен.
— Это всего лишь сказка, — заметил Галили.
— Но у каждой сказки должен быть конец.
— Я лишь повторю то, что уже сказал: если хочешь, можешь придумать конец сама.
— Я тоже повторю то, что уже сказала: я хочу услышать ее конец от тебя.
— Но мне он неизвестен, — покачал головой Галили и бросил взгляд в окно. — Думаю, мне пора.
— Куда?
— Надо возвращаться на яхту. Она называется «Самарканд». Стоит на якоре у берега.
Рэйчел не стала допытываться, что заставляет его спешить; во-первых, она рассердилась, что его рассказ обманул ее ожидания, а во-вторых, не хотела подавать виду, что нуждается в нем. Однако она все-таки не удержалась и спросила:
— Но ты вернешься?
— Это зависит от тебя, — откликнулся он. — Если ты хочешь, я непременно вернусь.
Он сказал это так просто, так доверчиво, что все раздражение Рэйчел улетучилось без следа.
— Конечно, я хочу, чтобы ты вернулся, — сказала она.
— Значит, так и будет, — ответил он и скрылся за дверью.
Она напрягла слух, чтобы услышать звук его шагов по лестнице, но ей не удалось разобрать ни малейшего шума. Тогда она вскочила с кровати и бросилась к окну. В эту минуту луну и звезды скрыла плотная завеса туч, лужайка потонула во мраке. И все же она сумела разглядеть его стремительно удалявшийся к берегу силуэт. Она провожала его глазами, пока он не растаял в темноте. Потом она вернулась в постель и в течение часа лежала без сна, прислушиваясь к мерному рокоту волн, к учащенным ударам собственного сердца и задаваясь праздным вопросом, не сошла ли она с ума.
Глава III
1
Проснувшись с первым проблеском рассвета, Рэйчел поспешила на берег. Она рассчитывала увидеть стоящий на якоре «Самарканд» и, если повезет, разглядеть на палубе Галили, но ее надежды не оправдались. Бухта была пуста. Сколько Рэйчел ни вглядывалась в горизонт, она не увидела ни единого паруса, ни единого суденышка. Черт побери, куда же он делся? Ведь она недвусмысленно дала ему понять, что ждет новой встречи, и он обещал вернуться. Неужели он обманул ее лишь для того, чтобы избавить себя от ненужного прощания? Если так, то он трус.
Повернувшись к океану спиной, Рэйчел побрела по песку в сторону дома. Пройдя несколько ярдов, она наткнулась на остатки ночного костра — груду обгоревших головешек и пепла, разносимого по берегу легким ветерком. Она присела на корточки около черного круга, все еще проклиная непостоянство кострового. От тлеющих в золе уголков исходил горьковато-сладкий аромат: едкий запах дыма смешивался с остатками того благовония, что минувшей ночью преследовало ее до самого дома, от которого кружилась голова и возникали странные видения.
Может ли быть, спрашивала она себя, что ее первое впечатление оказалось верным и Галили — не более чем галлюцинация, оживший сон, порождение одурманенного дымом сознания?
Рэйчел встала и вновь окинула взглядом пустынную бухту. Все воспоминания, связанные с Галили, были отчетливы и осязаемы: она помнила, как он появился, помнила звук его голоса и все подробности рассказанной им истории — девушка у воды, сияющий речной бог, ядовитое насекомое. Пожалуй, эта история — единственное реальное доказательство того, что встреча их состоялась не во сне. Рэйчел не могла придумать такую историю, значит, кто-то поселил в ее сознании все эти образы и события.
Нет, Галили — не плод ее воображения. Он просто еще один мужчина, на которого нельзя положиться.
Рэйчел заварила себе крепкий кофе и выпила его, положив в чашку тошнотворное количество сахара. Потом приняла душ, приготовила легкий завтрак, выпила еще кофе и набрала номер Марджи.
— Который там у вас час? — первым делом осведомилась она, когда Марджи подняла трубку. — Надеюсь, я выбрала подходящее время?
— Мы с тобой можем поболтать только десять минут, — сообщила Марджи. — А потом я должна бежать. Сегодня мне нельзя опаздывать.
Рэйчел удивилась — пунктуальность отнюдь не входила в число добродетелей Марджи.
— Да что с тобой такое? — поинтересовалась она.
— Ты лучше спроси, не что со мной, а кто со мной, — хихикнула Марджи.
— А... мистер Великий Трахальщик.
— Дэнни, — уточнила Марджи. — Мне с ним чертовски хорошо, детка. И поверишь ли, он на меня благотворно влияет. На прошлой неделе он, например, заявил, что когда я пьяна, у него нет настроения заниматься со мной любовью. И представь себе, я не пью уже два вечера подряд. Вместо этого мы трахаемся, как сумасшедшие. Боже, как мы трахаемся! У меня пропало всякое желание пить, честное слово. Все, что я хочу, — это засыпать в его объятиях. О господи, да ты меня слушаешь?
— Это замечательно, Марджи!
— Так замечательно, что даже страшно. Ладно, времени нет... Скажи мне, как ты там поживаешь?
— Превосходно. Ты была права — это волшебное место.
Рэйчел так хотелось поделиться с Марджи впечатлениями о ночном госте, но она предпочла не комкать свой рассказ и решила отложить это до следующего раза.
— Когда ты была здесь в последний раз?
— Дай бог памяти... шестнадцать или семнадцать лет назад. Я была там счастлива... хотя и недолго. Я нашла на этом острове утешение. — Странность последнего признания не ускользнула от внимания Рэйчел. — Увидела всю свою жизнь удивительно ясно. Понимаешь, о чем я?
— Не совсем.
— Тем не менее... Я увидела всю свою жизнь. И вместо того, чтобы попытаться изменить что-нибудь, пошла по пути наименьшего сопротивления. О господи, я правда должна бежать. Не хочу заставлять своего сладкого мальчика томиться в ожидании.
— Конечно, беги.
— Давай завтра поговорим.
— Разумеется. Но все же скажи мне напоследок...
— Да?
— Когда ты жила здесь, с тобой происходило нечто необычное?
Повисла тишина. Наконец Марджи сказала:
— Поговорим об этом, когда будет больше времени. Но скажу сразу: да, там происходили странные вещи.
— И что ты сделала?
— Я уже сказала. Пошла по пути наименьшего сопротивления. И до сих пор жалею об этом. Поверь, лапочка, другого такого случая тебе больше не представится. Счастливый шанс выпадает один только раз, и если ты готова им воспользоваться, не оглядывайся назад, не думай о том, что скажут люди, и не думай о последствиях. Просто делай то, что хочешь. — Голос Марджи перешел в хриплый шепот. — Разумеется, все мы будем чертовски ревновать. Проклинать тебя за то, что ты оказалась решительнее и сделала то, на что у нас не хватило духу. Но в глубине души все мы будем за тебя счастливы.