Школьные годы... Училась, как все, никаких особенных увлечений школьными предметами у меня не было. Никогда дома не готовила уроки, легко запоминала то, что рассказывал педагог в классе, тем и обходилась. Терпеть не могла химии, физики, математики. К сожалению, в советской школе очень мало времени уделяют изучению истории, литературы, что мне было интересно, и я сидела, тараща полусонные, отупевшие глаза на доску с алгебраическими задачами или теоремами, и с нетерпением ждала звонка, чтобы бежать на улицу.
Во всяком случае, на другой же день, как ушла я из школы, немедленно и на всю жизнь очистились мои мозги от всего, чем с таким усердием начиняли их мои учителя, и никакие силы мира не заставят меня вспомнить, чему же меня там учили. Просто не знаю. И только учитель пения... Но о нем - дальше.
Игрушек в детстве у меня было мало, и играть с ними я не любила, но читать научилась рано, и притом сама. С первых же классов школы стала непременной участницей всех школьных концертов, и сразу ко мне прилипла кличка "Галька-артистка". Дразнили меня так ребята. "Галька-артистка, Галькаартистка..."
В первом классе я получила свою первую премию за пение - три метра ситца, белого в горошек, и бабушка сшила мне из него платье с воланами. Пение стало моей страстью... Пою везде: на улице, в школе, в компаниях, дома. Голос мой разносится на весь двор.
- Ну, Галька-артистка поет.
В школу ходила, потому что так полагалось, но после уроков - скорей на улицу с девчонками, мальчишками, бегать, играть до вечера. Подруг - в настоящем значении этого слова - у меня не было,я предпочитала играть с мальчишками, да и они меня любили - вероятно, за то, что не задавалась и никогда не жаловалась. Как равноправный с ними товарищ бегала по крышам, кидалась камнями, локти и коленки всегда в ссадинах и болячках, а иногда и нос разбит.
Был такой случай. На третий год учебы я перешла в другую школу. Ввела меня учительница в класс - вот, мол, новая ученица, Галя Иванова. Хорошенькая я уже была, а мой единственный халатик в черную и белую клеточку, сшитый бабушкой, хоть и потрепался он за три года, а носила я его с большим достоинством. Тем более, что кудри мои украшала красная шелковая ленточка, по даренная мне в школе на новый год. Несколько лет она была моим главным украшением на все случаи жизни... Села я за парту, все мальчишки на меня глаза пялят, а один из них - должно быть, я произвела на него неотразимое впечатление, и он решил за мной "поухаживать" - взял железную пуговицу да из рогатки в меня и пульнул. И попал мне в лоб, прямо между глаз! Сразу вздулась огромная шишка. Я видела, кто это сделал. Ну, в классе паника, девочки меня под руки - ив учительскую, а у меня от боли слезы, как горох, сыплются. Ведь это чудо, что он мне глаз не выбил! Мальчишка испугался ужасно. Директор школы:
- Кто это сделал?
- Не знаю-ю-ю, не видела-а-а-а...
Мой ответ, конечно, вызвал бурю восхищения среди ребят - вот, мол, девчонка - а не продала! - и вознес меня на пьедестал. А тот мальчишка потом стал моим лучшим другом и телохранителем - защищал и никому не давал в обиду.
Вот в этой школе я и встретилась с моим первым учителем пения, Иваном Игнатьевичем, совершенно одержимым любовью к своему предмету. Именно по призванию своему он был педагогом, а не по необходимости, как часто случается - что несостоявшаяся карьера певца или пианиста приводит в школу на преподавательскую работу, где человек просто "тянет лямку", отбарабанивая на рояле в положенные часы примитивнейшие мелодии или разучивая с ребятами массовые песни типа:
Сталин - наша слава боевая,
Сталин - нашей юности полет!
С песнями, борясь и побеждая,
Наш народ за Сталиным идет.
Конечно, и Иван Игнатьевич обязан был выполнять план и программу отдела народного образования, состоявшую сплошь из подобных "шедевров", но уж зато в школьных концертах он имел возможность отвести душу.
На первом же хоровом уроке он заметил меня, услышал.
- Новенькая девочка, останься после урока в классе.
Я осталась.
- Ты из какой школы к нам поступила?
- Из восьмой.
- В самодеятельности выступала?
- Выступала.
- А что пела?
- Песни пела.
- Какие?
Я запела:
По долинам и по взгорьям
Шла дивизия вперед,
Чтобы с боем взять Приморье,
Белой армии оплот.
- А еще что?
- Еще? - Я еще громче:
Братишка наш Буденный, с нами весь народ!
Приказ - голов не вешать и смотреть вперед,
Ведь с нами Ворошилов, первый красный офицер,
Идем вперед, вперед за СССР!
- Так, прекрасно. А теперь спой гамму.
- Чего? (Я впервые слышала это слово.)
- Я буду играть на рояле, а ты за мною повторяй. Сможешь?
- Смогу.
Пою за ним, стараюсь, и так мне нравится!
- Хочешь в следующем концерте на праздник 1 Мая в школе петь?
- Конечно, хочу. А что петь?
- Ты дома поешь?
- Всегда пою.
- Что, например?
- "Очи черные" или "Что наша жичнь? - Игра!". Спеть?
Он хохочет:
- Нет, пока это не нужно. Мы с тобой сейчас начнем учить "Весеннюю песенку".
Я ее тут же выучила - память у меня была всегда блестящая. Помню и сейчас ее прелестный мотив и слова:
Приди, весна, скорее,
Приди к нам, светлый май,
Нам травку и цветочки
Скорее возвращай!
Верни нам, май, фиалки
У тихого ручья,
Верни весенних пташек
Кукушку, соловья.
Какие еще там фиалки, кукушки, когда у нас во дворе дядя Вася целый день похабные частушки поет? Странно мне такие песни петь, но и сладостно: так все бесхитростно и безмятежно.
На следующем концерте я пела уже дуэтом с девочкой "Баркаролу" - ее я тоже помню:
Я, к мачте прислонясь, стою
И волны вслух считаю...
Чудится теплая ночь, слышу шепот моря... Я пою соло:
Прости, мой милый край родной...
а сердце мое наполняется такой истомой!.. Она - соло, низким голосом мне вторит:
Прости, мой милый край родной...
И опять вместе:
Я быстро уплываю,
Я быстро уплываю...
и т. д. - всего три куплета.