Жанна д’Арк кажется мне именно такой героиней, которая через века и государственные пограничные рубежи протягивает нам руку простой девушки из народа — руку человека, беззаветно преданного своей отчизне, человека чистого и большого сердца, открытого для героизма, любви и добра…
После «Мака» мне всё больше хочется пробовать свои силы в других народно-героических ролях. Такие образы, как Жанна д’Арк или наша бессмертная Зоя [Космодемьянская], манят меня неудержимо, как и множество образов классической литературы и нашей живой действительности».
Эти слова предназначались больше для партийных и комсомольских органов печати. А на самом деле балериной двигали другие намерения. Ее Жанна должна была пережить запретную страсть к вражескому рыцарю, преодолеть это адское искушение, самопожертвованием искупить свою трагическую ошибку, раскаяться в предательском чувстве. Уланова настаивала на богоизбранности своей героини, ее одержимости, вере в себя, в свою судьбу. Образ Орлеанской девы представлялся ей очень сложным и, по сути, исповедальным. В нем она явно хотела выложиться до конца. Была еще одна тема, мимо которой балерина не могла пройти: на 8 мая пришлась не только окончательно одержанная Жанной д’Арк победа под Орлеаном, но и подписание Акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии.
Однако притупить идеологический нюх органов, контролирующих культуру, было не так-то просто. Посмотрев рабочий вариант первого акта, ревизоры сразу почуяли «мистический» подвох и «религиозный дурман». Бурмейстер вынужденно согласился на пересмотр всей концепции постановки. Более того, балет, называвшийся «Орлеанская дева», переименовали в «Жанну д’Арк» и приурочили к сорокалетию Октябрьской революции.
Безгрешная, плакатная героиня перестала интересовать Галину Сергеевну, и она отказалась от роли. Премьеру неоднократно переносили и, наконец, дали 29 декабря 1957 года. Многие были расстроены, не найдя в афише имени Улановой. Ходили слухи, будто боятся «зажать» молодежь. Публика задавалась вопросом, почему, несмотря на все почести и звания, великой балерине не дают работать в полную силу, ведь невозможно было оспорить факт, что у нее нет новых ролей.
«Мы не получили такую Жанну, какую могла дать Уланова, — писала в дневнике Л. К. Вейден. — У нее героичность была бы мягкая, у нее нежность и женственность удивительно сочетаются с героичностью. И это правильно, любая героическая женщина всё же женщина, а не мальчишка. У Бовт (исполнительницы партии Жанны. — О. К.) мальчишеский героизм. В общем, балет «Жанна д’Арк» будет иметь успех. Но это не то, что ждала я… героини поэтичной, шиллеровской, улановской, то есть заманчивой и интересной. Я ждала раскрытия философских и психологических мотивов произведения Шиллера. В балете взяты основные внешние исторические черты, написанные энергичной хореографической формой. А мне хотелось услышать в балете тот голос, который внушил Жанне идти на подвиг, услышать монолог Жанны — «Простите вы, поля, холмы родные…»[29]. И у Улановой мы бы это услышали… Балет пренебрегает внутренним миром героини… Музыка балета понравилась, постановка тоже… Если бы партию Жанны, даже без изменений, станцевала Уланова, она бы вложила в этот балет живую душу, которой сейчас в нем нет. А если бы сама партия предполагала шиллеровские поэтические и психологические черты, то в исполнении Улановой это был бы шедевр балетного искусства. Но что поделаешь, УлаЦовой не дают работать ни в Большом, ни в маленьком театре».
Художником на «Жанне д’Арк» был Вадим Рындин. На премьере он присутствовал вместе с Галиной Сергеевной. Юрий Жданов вспоминал, что еще на генеральной репетиции поднимался вопрос о переносе постановки в Большой театр, ведь эта тема многих тогда увлекла «в надежде на Уланову». Последнее слово было за ней, однако балерина отмалчивалась.
Музыку Николая Пейко Уланова приняла безоговорочно, чего не скажешь о материале, предложенном для упомянутой выше постановки на сюжет романа Тургенева «Накануне». Она писала:
«С тех пор, как в советский балет пришли большие темы, а идеи гуманизма по-новому осветили возможности хореографического искусства, мы стали чаще обращаться к русской классической литературе. «Накануне» кажется мне удачным выбором Большого театра. Думается, что в этом балете танец сможет передать и любовь, и героический порыв Елены, и ее разрыв с обществом добропорядочных пошляков, и уход с избранником сердца — болгарским революционером — в новый для героини мир борьбы».