«Это чепуха, что я думаю уходить со сцены, — сказала она. — Я не выступаю так часто, потому что берегу себя».
В розовой шерстяной кофточке и темно-зеленой юбке самого лучшего качества и покроя, которые я встречал на русской женщине, она приняла меня в перерыве между репетициями к завтрашнему выступлению в «Ромео и Джульетте»… Уланову трудно заставить говорить о себе. Она застенчиво уклоняется от личных вопросов, но вся оживает, движения становятся грациозными и быстрыми, лицо теплеет в улыбке, когда речь заходит о балете.
— В чем секрет Вашего успеха? — спросил я.
— В чувстве, — сказала она, наклонившись вперед, лицо ее стало строгим и серьезным. — Одной техники мало, хотя она и нужна, чтобы передать чувство. Гораздо важнее увлечь за собой зрителей, чем уделять основное внимание технике исполнения. После такого грустного балета, как «Бахчисарайский фонтан», в котором я исполняю роль моей любимой героини Марии, мне хочется видеть людей плачущими!»
Та же «Дейли мейл» призывала прима-балерину Ковент-Гарден Марго Фонтейн отправиться в Россию в качестве «очаровательного посланника искусства», чтобы уговорить Галину Уланову приехать в Англию.
В 1955 году режиссер А. Д. Попов под «единодушные аплодисменты» завершил свой доклад на Лондонской международной конференции по вопросам истории театра вопросом: «Почему бы одному из лучших театров Лондона не приехать в Москву, а в ответ на такой визит из Москвы мог бы приехать балет с Галиной Улановой?»
Весной следующего года Игорь Моисеев со своим ансамблем танца был в Лондоне. Вернувшись в Москву, он с восторгом говорил в интервью, что роскошно изданная книга известного критика Сирила Бомонта об истории «Лебединого озера» и «Жизели» открывается фотографией Улановой в роли Одетты.
Во время правительственного визита в Великобританию в начале апреля 1956 года председатель Совета министров СССР Н. А. Булганин и первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев не раз слышали: «Мы хотим увидеть балет Большого театра с участием Улановой».
Зарубежная публика знала имена только отдельных солистов Большого театра. За всё время существования театра его спектакли как целостный организм никогда не покидали родных стен. Теперь пришло время продемонстрировать всю красу и мощь ведущей советской труппы, увенчанной искусством Улановой. Жажда европейцев увидеть балерину вживую разгорелась после знакомства с ней на экране. Это подтолкнуло правительственное решение об организации гастролей балета Большого театра в Лондоне. (Труппа Ковент-Гарден, которая должна была выступать в помещении Большого театра, не смогла приехать из-за арабо-израильского конфликта с участием Англии.)
Двадцать шестого апреля 1956 года по Всесоюзному радио прошла передача, посвященная предстоящему турне. Первым в эфире прозвучал голос Улановой, затем Марго Фонтейн, дирижера Юрия Файера и хореографа Нинетт де Валуа. Специально к гастролям издательство «Изобразительное искусство» выпустило на английском языке альбом «Балет Большого театра СССР». В срочном порядке была написана и переведена статья Улановой «О чем я могу рассказать лондонцам» (на русском языке вышла в январском номере журнала «Юность» за 1957 год).
Предыстория лондонских гастролей развивалась непросто. В конце сезона 1955/56 года Уланова не танцевала из-за больной ноги. В июне она вошла в «бригаду» по переработке балета «Лебединое озеро» для показа в Ковент-Гарден.
«Лондонский» вариант «Лебединого озера» создавался в расчете на Плисецкую. Вдруг выяснилось, что ее отстранили от гастролей — несмотря на то, что в марте она получила звание народной артистки РСФСР и прекрасно зарекомендовала себя во время выступлений в ГДР, Польше, Венгрии. Конечно, Англия — страна «загнивающего капитализма», тут лучше перестраховаться, а Майя известна строптивым характером. Как бы чего не вышло!
Уланова подписала обращение в вышестоящие инстанции с просьбой включить Плисецкую в состав гастрольной группы. Стало сразу понятно, что недоброжелатели начнут распускать слухи о ее страхе «потеряться» на фоне молодой «соперницы». Так и случилось, причем эти пересуды ведутся до сих пор.
Кроме «Лебединого» в гастрольную афишу вошли еще три балета: «Бахчисарайский фонтан», «Ромео и Джульетта», «Жизель». Два последних Галина Сергеевна танцевала в очередь с Раисой Стручковой, от остальных вовсе отказалась.
Начинать гастроли с шекспировской трагедии было делом рискованным, но расчет оправдался. Спектакль Лавровского получился идеальным для зрительского восприятия: в нем каждый танцовщик имел роль и, как писали критики, «присутствовало редчайшее явление — идеально дисциплинированная толпа, состоящая из индивидуальностей».