На вокзале Мюнхена балетных артистов встречали горожане во главе с бургомистром, который вручил им ключи от города. Играл оркестр, всем поднесли по большой кружке знаменитого баварского пива.
В Гамбурге выступление «Большого балета» началось с телевидения. Две концертные программы транслировались в ФРГ и некоторых других странах, поэтому мастерство советских танцовщиков оценили сразу около тридцати миллионов человек.
Из Западной Германии труппа вновь возвратилась в Брюссель, где 11–13 августа участвовала в днях СССР на Всемирной выставке. Сюда съехался весь цвет советской культуры, однако отдельные буклеты были изданы только об искусстве Сергея Прокофьева, Олега Попова, Арама Хачатуряна и Галины Улановой.
Двенадцатого августа в Москве на Белорусском вокзале артистам была устроена торжественная встреча. М. Чулаки заявил корреспондентам: «Наши гастроли в четырех крупных городах Западной Европы явились не только значительным художественным событием. По мнению общественности, они способствовали укреплению дружественной творческой атмосферы и культурных связей с зарубежными странами».
Конечно, никто не сомневался, что «в области балета мы впереди планеты всей». Однако, считал Юрий Жданов, «эти выступления позволили нам самим увидеть свои достижения и слабые стороны и многое пересмотреть. Значительная часть увиденного на Западе будила фантазию, направляя ее в совершенно новое русло. Произвело впечатление большее разнообразие репертуара, свободное использование хореографами классической музыки, не предназначенной для балета».
Девятнадцатого декабря 1958 года Уланова танцевала «Жизель» в Национальной опере в Хельсинки. На спектакле присутствовал президент Финляндии Кекконен с супругой. Представление завершилось на торжественной ноте — Кекконен вручил Улановой медаль ордена Финского Льва.
Прошедшие 28 января, 2 и 8 февраля 1959 года в Большом театре творческие вечера балерины, в программу которых входили первый акт «Жизели», «Шопениана» и третье действие «Ромео и Джульетты», публика назвала «сияющим праздником чудесного обаятельного искусства».
В апреле 1959 года балетная труппа отправилась на первые большие заокеанские гастроли — в США и Канаду. Устраивал их знаменитый импресарио Сол Юрок, и основной приманкой для публики, конечно же, являлась Уланова. Однако ее участие в турне было под вопросом. Несколько последних представлений «Жизели» свидетельствовали не в пользу балерины. Лавровский колебался. В театре чувствовалась нервозность. Вопрос решался на худсовете. Однако Галина Сергеевна настояла на своей поездке.
«В Нью-Йорк прилетели вечером, — вспоминал Лавровский. — Выехав из тоннеля… были потрясены панорамой ночного города, открывшегося перед нами. Город казался сказочным, но он был незнакомым и чужим. Но в этом городе жили и работали Рахманинов, Шаляпин, Анна Павлова, Фокин… Мы будем выступать в Метрополитен-опера, а почти рядом находится театр Джорджа Баланчина, бывшего моего одноклассника Георгия Баланчивадзе».
Гастроли стартовали 16 апреля. В зале, украшенном государственными флагами США и СССР, прозвучали гимны и начался балет «Ромео и Джульетта». Успех был феерический. От изобилия преподнесенных цветов сцена превратилась в живой сад.
«Исполнение Улановой было выше всех похвал, казалось, она помолодела на несколько лет, — писал Юрий Жданов. — Но на втором спектакле, видимо, проявилось ее плохое самочувствие. Было заметно, что вариация далась ей с напряжением и была исполнена недостаточно чисто. После поклонов, в антракте, Уланова обратилась ко мне. Впервые за десять лет я увидел в ее глазах слезы, это меня так потрясло, что последующий разговор я вел с особенным волнением, раньше никогда не испытанным. Глядя мне в глаза, Уланова говорит: «Видно, и правда надо кончать, видишь, как получается». Что сказать? Надо обратиться к ее твердой воле, но так, чтобы она поняла, что рядом с ней неравнодушный, близкий человек. Говорю: «Галина Сергеевна, это момент такой, всё наладится. Вы думайте только о своих кусках, а когда вы в моих руках — не беспокойтесь, всё у нас получится». Не знаю, насколько помогла моя сбивчивая речь, но думаю, что главное она поняла: я так хочу ей помочь! Спектакль дальше шел хорошо, как и остальные наши нью-йоркские выступления, правда, ценой полного отказа от всех посторонних дел и развлечений. Для Улановой это был обычный образ жизни. Я тоже знал только дорогу в театр и обратно в гостиницу».