Достаточно увидеть, как она пересекает огромную сцену, чтобы попасть под очарование ее высшей власти.
Е. Максимова, Н. Семизорова, Н. Тимофеева, Л. Семеняка заняли место у перекладины, как на уроке. Программа их соответствует репертуару Большого театра, но нельзя забывать роль, которую играет Кировская школа. <…>
Всё это так хорошо, что порой забываешь великую женщину в платье цвета осени, сидящую с краю кулис. Но именно ей мы обязаны тем, что видим всё это.
Каждый вечер в Большом театре она в первом ряду, и те, кому она передала свои роли, танцуют под ее взглядом.
Васильев говорит, что Г. Уланова помогла приоткрыть занавес будущего балета. Как не восторгаться искусством быть одновременно с нами и далеко от нас. Она идет вперед с мечтой о будущем балета».
На сцене Уланова так глубоко пережила свое прошлое, что после спектакля никого не захотела видеть — сразу уехала в гостиницу и три дня не выходила из номера. Нечто подобное Галина Сергеевна испытала в Вероне, где побывала вскоре после того, как перестала танцевать:
«Наша туристская группа всего из нескольких человек состояла. Из Милана автобусом проехали по маленьким городкам Италии до Генуи. В Вероне я постояла перед балконом Джульетты, у памятника над склепом. Не то чтобы я была расстроена, на меня всё произвело большое впечатление, я как-то в себя ушла, отключилась от внешнего мира на какой-то миг. Товарищи разошлись, я осталась. И вот здесь, почему-то именно у склепа Джульетты, я почувствовала, что рассталась со своей профессией, что никогда уже не буду танцевать. Это было очень грустно.
Я многих вижу в Джульетте. Это другое, это их Джульетта. Я же осталась со своей. Я не могу свое чувство переложить в другого человека, он должен сам чувствовать, поэтому в своих учениках я пытаюсь только раскрыть их дарование, быть внимательной к их творчеству. Но каждый из них вкладывает в творчество свое, неповторимое».
На вечере в «Плейель» присутствовал президент Международного совета по танцу ЮНЕСКО Бенгт Хегер. Через три года на открытии памятника Улановой в Стокгольме перед Музеем танца он сказал: «Вы будете стоять здесь, в самом красивом месте Швеции. Вы будете являть ту вершину балета, которая была достигнута в нашу эпоху». Правда, поскольку по шведскому закону нельзя ставить памятник живому человеку, то поначалу на нем написали «Лебедь», а после смерти балерины начертали ее имя.
В том же 1984 году в Ленинграде на Аллее Героев Московского парка Победы был установлен бронзовый бюст Улановой как дважды Героя Социалистического Труда (высшего звания она удостоилась в 1974 и 1980 годах). Памятник Галине Сергеевне есть еще и на Аллее знаменитостей в польском городе Кельце.
Почестей Улановой было не занимать. Она, все последние годы жизни говорившая о нелюбви к столице, в 1997 году с удовольствием стала почетным гражданином Москвы.
Со времени триумфальных улановских спектаклей прошло уже шесть десятков лет, но память о них не увядает. В 2011 году один из ведущих европейских балетных критиков Клемент Крисп во время пребывания в Москве говорил: «Я видел Уланову в великий лондонский сезон 1956 года. Это была артистка, которая полностью себя меняла на сцене. Великое искусство Улановой заключалось в ее невероятной простоте: такая чистота и ясность, она тебе всё говорила о роли, что ты должен знать».
Непонятно, кому пришло в голову везти в Каир «Бахчисарайский фонтан». Показывать в мусульманском мире наше исполнение «гаремной» жизни — всё равно что поехать в Тулу со своим самоваром. В «Шопениане» Уланова, конечно, блеснула, однако привычного триумфа на последних в своей жизни гастролях не снискала и, как говорила Плисецкая, «катастрофически не прошла».
Мир менялся, и балет приноравливался к стремительной, ни от кого не зависящей современности. Понятие успеха обрело новые краски: сенсация оттесняла признание. При лепке своих ролей Уланова умела отсекать всё лишнее, в них не было повествовательности, а трепетал сгусток жизни. В искусстве балерины отсутствовала тенденциозность, происходящая от неумения возвыситься над «частностями», а в парадоксальном словосочетании «обыкновенная богиня» крылся повод для легенды. «Моя профессия — танец, а не завоевание жизненного пространства» — слова, достойные гения.
В 1962 году, специально к американским гастролям балета Большого театра, на которые Галина Сергеевна отправилась в статусе почетного члена Американской академии искусств и наук, вышла книга Альберта Кана «Дни с Улановой». Она стала продаваться одновременно в США и Англии и сразу стала очень популярной. Журнал «Лайф» на пяти страницах воспроизвел фотографии, лондонская газета «Санди тайме» публиковала отрывки в четырех номерах. Известный критик Артур Тодд писал в «Нью-Йорк тайме»: «Все любители балета с радостью примут эту великолепную книгу. Она представляет собой замечательную иллюстрацию к тому, как искусство танца открывает перед нами новый мир. И этим мы, прежде всего, обязаны Галине Улановой и, конечно, поэтическому и творческому дару Альберта Кана».