Чтобы развить в себе артистические способности, Галя осторожно подлаживала к собственной натуре выученное, подсмотренное, а наследие прошлого перебирала, словно четки. К счастью, детское восприятие мира не страдает тенденциозностью, а лишь стремится выявить суть всего пережитого.
С ранних лет она привыкла к вдумчивому чтению классиков, причем не могла решить, кого из них больше любит. В Пушкине заключалось для нее «всё — как в природе». В Тургеневе «неизменно привлекали его мягкость, необыкновенное чутье, несравненные описания природы, спокойной и величавой». О Достоевском говорила, что он «очень знал и жалел людей, причем всяких». Лев Толстой раз и навсегда запечатлелся в ее душе мудрым замечанием: «Искусство не есть наслаждение, утешение или забава; искусство есть великое дело. Искусство есть орган жизни человечества, переводящий разумное сознание людей в чувство».
Поразительно, что совсем еще юное существо смогло избежать искусного и пустого «дрыганья ногами» ради погружения в, казалось бы, мелкие воды балетных фабул.
Хореографический театр начала 1920-х годов, когда шло профессиональное становление Гали, отличался уникальным разнообразием художественных рудиментов, на которых произрастал молодой, озорной, непосредственный советский балет.
Свою безудержную впечатлительность ученики могли укротить только самодеятельными спектаклями, которые они устраивали с максималистским рвением. В дело шли все идеи.
В 1922 году Петр Гусев решил приноровить постановку Петипа «Привал кавалерии» к современности, да так, чтобы беляки, занявшие деревню и глумящиеся над жителями, особенно женского пола, были с треском разбиты красными. Руководство училища похвалило затею, от души посмеялось, но к публичному показу не допустило, предпочтя «балету дыбом» его благопристойный прототип.
Воспитанницы были настроены куда традиционнее. У них всё крутилось вокруг роз, фиалок, бабочек и голубых георгинов. Уланова вспоминала:
«В первое время, когда я жила в школьном интернате, так мы сами вечерами с девочками устраивали концерты, даже приглашали из старших классов, чтобы они нас посмотрели. Мы сами себе пели, сами что-то такое выдумывали или видели, что репетируют старшие, и мы это изображали и танцевали. Там я уже танцевала».
Свою «затейливость» маленькие артистки могли реализовать во время летних каникул, которые начиная с 1921 года проводили в Детском (Царском) Селе. Советское правительство передало училищу под дачу летнюю резиденцию княгини Зинаиды Ивановны Юсуповой, построенную в середине XIX века. В окрестных национализированных усадьбах, превращенных в санатории и пионерские лагеря, отдыхали их зрители — детвора, писатели, ученые, композиторы. Революционная власть велела новоиспеченным обитателям дачных «чертогов» раскрепощаться на природе и давать волю своим творческим наклонностям.
Галя так привязалась к юсуповской даче с великолепным парком, что уже будучи артисткой балета продолжала ездить в Детское Село «за вдохновением» в любое время года, не обращая внимания на погоду.
Она любила одинокие прогулки по дорожкам парка, над которыми шумела листва могучих деревьев, любила валяться в жаркий день на лужайке, подернутой нежной пеной махровых маргариток. Ее тянуло на крошечный рукотворный островок с заброшенной беседкой, одиноко прозябавшей в середине заглохшего пруда. Она вглядывалась в небо, и громада облаков казалась ей вывернутой наизнанку. Дворец был укутан кустами буйной, душной сирени. Тревожная пластика благоухающих ветвей будоражила воображение и подсказывала совершенные движения. Природа, окружавшая Галю, «была одной волшебной сказкой».
Ученицы сами режиссировали свои незамысловатые, но такие важные для детского самовыражения постановки. Особенно удался спектакль «Среди цветов», в котором весь дружный садовый коллектив перевоспитывал заносчивую Розу «с назиданием трудолюбия и добродетели». В парадном зале Юсуповского дворца воспитанницы пели, танцевали, лепетали наивные тексты, и только Галя Уланова осталась верна своему балеринскому призванию, мило исполнив классическую вариацию Гортензии.
«Вся школа» была в восторге. А приглашенное руководство во главе с А. А. Облаковым, оценив спектакль без всякой скидки на возраст, решило перенести «Среди цветов» на сцену школьного театрика. Причем юных артисток снабдили роскошными костюмами к балету «Роман бутона розы». Даже известные артисты академических театров стремились посмотреть ученический спектакль.