Каждый день вы притаскивали сюда камни – в это место, защищенное от солнечных лучей уступом скалы; вы складывали эти камни один на другой в том месте, где русло сужалось, и уровень воды постепенно поднимался, пока не стал по горло Мирентшу. Но сейчас зима, весенние паводки размыли и стену, и запруду, от бассейна ничего не осталось – как и от вашей любви. Бассейн оказался таким преданным, что не пожелал пережить тебя, но уже смеркается, и в душе у тебя траур по прошлому, которое не вернешь. «Глория, меня зовут Глория Эстефания Вьера Марти, но вы, профессор, можете называть меня просто Гоги. Ваше имя, профессор, окутано легендой во всех странах Карибского бассейна, вы – символ борьбы за свободу, профессор, именно так говорил мне о вас в Пуэрто-Рико сам Муньос Марин, а Бетанкур[11] говорит, что вы – настоящий баск, которого не удалось сломить ни Франко, ни Трухильо. Об этом мне только что говорили и на Кубе, профессор. А сама я пытаюсь что-то сделать для освобождения Доминиканской Республики, но моя родина – не только Санто-Доминго, это все страны Карибского региона, и моей родиной должна быть свобода. Какие у вас статьи, профессор! А вы знакомы с Фиделем Кастро? Один из лидеров Карибского легиона, демократ и христианский революционер, и мне говорили, что в ваших идеях и в его идеях много общего, что вы соратники по борьбе за общее дело. Как прекрасно вы пишете, профессор, в «Эль Боруко», у меня по коже бегут мурашки, когда я читаю историю про Энрикильо, Гуарокуйя, о том, что вы, испанцы, первым делом меняли названия, вы даже Святую Троицу готовы переименовать. Впрочем, вы – баск, а это совсем другое дело. Профессор, а баски – это не испанцы? Вы писали, что во время гражданской войны достаточно было сказать: «Я – баск», чтобы перед тобой открылись все двери. Я читала почти все, что вы написали, профессор, почти все-все, и мне всегда интересно». Глория сумела вытащить тебя из той раковины, в которую ты настороженно прятался, имея дело с женщинами, в чем тебя не раз упрекали мужчины. «Как вы сказали, вас зовут?» – «Глория. Глория Эстефания Вьера, Гоги». По ночам Глория ждала тебя в постели, где она сворачивалась калачиком, пытаясь укрыться от холода, против которого восставало ее сочное, как зрелый плод, тело.
Ей всегда было холодно. «Милый, вон оттуда дует, и оттуда тоже, а я родом с Карибского побережья, любимый. Ты меня убиваешь, у меня все сердце изболелось, что ты так поздно возвращаешься, столько времени тратишь на разные встречи. Где ты был? Кто сегодня – пуэрториканцы, гаитянцы, испанцы, ты просто воплощение совести человечества, милый. Почему ты никогда не берешь меня с собой?» – «Ты же знаешь, что я жил во всех странах Карибского бассейна, целых десять лет, почти десять, борясь против диктатур, тираний». – «Как вы сказали, вас зовут?» – «Глория Эстефания Вьера, Гоги. Это домашнее уменьшительное имя. Когда свергнут Трухильо, а этого недолго осталось ждать, я вернусь в Санто-Доминго, и ты вместе со мной, и тебя будут чествовать как героя борьбы за свободу». Вот тогда ты и сказал ей, что Альмоина попросил у тебя книгу. «Книгу?» – «Ну, ту, что я собираюсь опубликовать, мою диссертацию. «Эра Трухильо». Благодетель хочет купить меня». – «Но ведь ты не допустишь этого, любимый, правда?» – «Нет, конечно, нет. Не думай об этом». – «Я хочу тебя, еще раз, и еще, много-много раз. Когда мы вернемся в Санто-Доминго, я буду самой гордой из всех женщин на земле». Глори, Глория Эстефания Вьера, по прозвищу Гоги. Нет, это не прозвище, не пишите так. Это просто уменьшительное, ну, как Роберта зовут Бобби. Глория Эстефания Вьера, Гоги. Да, проходит по нашей картотеке, в центральном отделении на нее есть досье.