Закрыв глазок, он вернулся в комнату для допросов. Беккер последовал за ним, снова напоминая глупую, но опасную собаку.
— Сержант Беккер, — приказал Дитер, — отвяжите женщину и поместите ее в камеру с двумя остальными.
— Женщину в мужскую камеру? — запротестовал Вебер.
Дитер скептически посмотрел на него.
— Думаете, она будет этим оскорблена?
Войдя в камеру пыток, Беккер вернулся с изломанным телом Женевьевы.
— Пусть старик как следует на нее посмотрит, а потом приведите его сюда, — сказал Дитер.
Беккер ушел.
Надо избавиться от Вебера, решил Дитер. Тем не менее он понимал, что, получив прямой приказ, Вебер будет сопротивляться.
— Думаю, вы должны остаться здесь, чтобы присутствовать при допросе, — сказал он. — Вы сможете многому у меня научиться.
Как он и ожидал, Вебер сделал прямо противоположное.
— Я так не думаю, — сказал он. — Беккер прекрасно сможет меня обо всем проинформировать. — Дитер изобразил на лице возмущение, и Вебер ушел.
Дитер поймал на себе взгляд лейтенанта Гессе, который тихо сидел в углу. Понимая, как ловко Дитер манипулирует Вебером, тот смотрел на него с восхищением. Дитер пожал плечами.
— Иногда это очень легко, — сказал он.
Вскоре Беккер привел к ним Гастона. Старик был бледен — несомненно, вид Женевьевы произвел на него сильное впечатление.
— Прошу садиться, — по-немецки сказал Дитер. — Хотите закурить?
Гастон посмотрел на него непонимающим взглядом.
Итак, он не знает немецкого языка, и это ценная информация.
Дитер жестом указал ему на стул и предложил сигареты и спички. Гастон взял сигарету и зажег ее трясущимися руками.
Некоторые заключенные ломаются на этой стадии, еще до пыток — просто из страха перед тем, что должно произойти. Дитер надеялся, что так случится и сегодня. Он предложил Гастону альтернативу — или то, что произошло с Женевьевой, или сигареты и хорошее отношение.
— Я собираюсь задать вам несколько вопросов. — Теперь он заговорил по-французски — вполне дружеским тоном.
— Я ничего не знаю, — сказал Гастон.
— О, думаю, что знаете! — сказал Дитер. — Вам шестьдесят с лишним, и, вероятно, вы всю жизнь прожили в Реймсе или его окрестностях. — Гастон этого не отрицал. — Я понимаю, — продолжал Дитер, — что в качестве меры предосторожности члены ячейки Сопротивления используют кодовые имена и сообщают друг другу минимум личной информации. — Гастон невольно кивнул в знак согласия. — Но вы же знаете большинство этих людей не один десяток лет. На встрече участников Сопротивления человек может называть себя Слоном, Священником или Баклажаном, но вы знаете его в лицо, и вы узнаете в нем почтальона Жан-Пьера, который живет на рю де Парк и тайно посещает по вторникам вдову Мартинё, когда его жена считает, что он играет в шары.
Гастон отвернулся, чтобы не смотреть Дитеру в глаза, и тем самым подтвердил его правоту.
— Я хочу, — продолжал Дитер, — чтобы вы поняли, что вы сами решаете, что здесь должно произойти. Боль или избавление от боли; смертный приговор или отсрочка — все зависит от вашего выбора. — Он с удовлетворением заметил, что Гастон как будто ужаснулся еще больше. — Вы ответите на мои вопросы, — продолжал он. — В конечном счете отвечают все. Нельзя только сказать — когда.
В этот момент человек может сломаться, но с Гастоном этого не произошло.
— Я не могу ничего вам сказать, — тихо, почти шепотом произнес он. Он был испуган, но у него еще оставалось немного мужества, и он не собирался сдаваться без боя.
Дитер пожал плечами. Тогда придется идти сложным путем.
— Возвращайтесь в камеру, — по-немецки сказал он Беккеру. — Разденьте мальчишку догола. Приведите его сюда и привяжите к столбу в соседней комнате.
— Есть! — с готовностью ответил Беккер.
Дитер снова повернулся к Гастону.
— Вы скажете мне имена и клички всех мужчин и женщин, которые были с вами вчера, и всех остальных, которые входят в ячейку Сопротивления. — Гастон покачал головой, но Дитер это проигнорировал. — Я хочу знать адреса всех членов ячейки и всех домов, которые они используют.
Гастон сжал в руке сигарету, молча глядя на ее дымящийся конец.
На самом деле это были не самые важные вопросы. Главной целью Дитера было получить информацию, которая могла привести его к другим ячейкам Сопротивления. Но он не хотел, чтобы Гастон это знал.