Он мог ее изнасиловать, и она не сомневалась, что так и будет. Но вместо этого он накормил ее, поселил в своей квартире, отнесся к ней с нежным сочувствием и в конце концов изящно овладел ею на диване перед пылающим камином.
Однако в этот день Стефани была частью его маскировки. Дитер снова работал на Роммеля. Теперь Лис Пустыни командовал Группой армий Б, защищавшей север Франции от вторжения союзников, которое ожидалось летом. Роммелю не хватало солдат для защиты сотен километров побережья, поэтому он прибегнул к дерзкой стратегии – держал свои части вдали от океана, чтобы молниеносно перебросить туда, куда понадобится. Британцы пытались помешать осуществлению этого плана, разрушая железнодорожные пути, мосты, туннели и выводя из строя линии связи.
Дитер должен был определить основные цели противника и оценить возможности Сопротивления их атаковать. В этот день он внезапно появился у телефонного узла чрезвычайной стратегической важности. Через него осуществлялась вся телефонная связь между главным командованием в Берлине и немецкими силами в северной Франции. Замок был идеальным объектом для нападения партизан Сопротивления. Однако, по мнению Дитера, охранялся узел из рук вон плохо. Он находился здесь уже полчаса, фотографировал замок и злился все больше и больше, поскольку охранники решительно не обращали на него внимания.
Впрочем, когда замолк голос церковного колокола, из ворот замка с самодовольным видом вышел офицер гестапо. На плохом французском он заорал на Дитера:
– Давайте сюда фотоаппарат! Замок запрещено фотографировать. Это военный объект.
– Чертовски долго вы меня не замечали, – тихо произнес по-немецки Дитер.
Офицер опешил:
– Вы кто?
– Майор Дитер Франк из штаба фельдмаршала Роммеля.
– Франк! Я же тебя помню. Майор Вилли Вебер к твоим услугам.
Дитер присмотрелся к нему и узнал. Неудивительно, что служба безопасности здесь хромала.
В двадцатых годах Вебер и Дитер вместе служили в кёльнской полиции. Дитер блестяще справлялся, а Вебер был неудачником. Успехи Дитера его задевали.
Дитер не видел Вебера пятнадцать лет, но мог вообразить себе карьеру последнего. Вебер вступил в нацистскую партию и, ссылаясь на опыт работы в полиции, попросился в гестапо. В этой среде озлобленных посредственностей он быстро продвинулся.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Вебер.
– По поручению фельдмаршала проверяю вашу службу безопасности.
Вебер ощетинился:
– У нас с этим полный порядок.
– Для колбасной фабрики, пожалуй, сойдет. Да ты посмотри вокруг. – Дитер обвел рукой площадь. – А если все эти люди из Сопротивления? Они же в считанные секунды снимут твою охрану. – Он показал на высокую девушку в легком летнем пальто поверх платья: – Вдруг у нее под пальто автомат? Вдруг…
Дитер замолк.
Люди на площади разворачивались в боевой порядок. Миниатюрная блондинка с мужем использовали кафе как укрытие. Высокая девушка в летнем пальто, разглядывавшая витрину, стояла теперь в тени машины Дитера. Только он посмотрел на нее, как она распахнула пальто, и он увидел автомат.
– Ложись! – крикнул он Стефани.
И тут раздался взрыв.
Искра стояла на террасе кафе за спиной Мишеля. Поднявшись на цыпочки, она выглядывала из-за его плеча. Она была напряжена, сердце колотилось, но голова работала с холодной бесстрастностью.
Видны были восемь охранников: двое проверяли пропуска у ворот, двое находились сразу за воротами, двое патрулировали территорию за оградой и еще двое стояли на верху короткой лестницы, ведущей к главному входу в замок. Но основные силы Мишеля не должны были пробиваться через ворота.
Длинная северная стена церкви была частью ограды, окружающей территорию замка. Северный трансепт выдавался на несколько метров на территорию автостоянки, которая в свое время была частью сада. У графа во времена старого режима был свой, личный вход в церковь – маленькая дверь в стене трансепта. Дверной проем стоял заколоченным и заштукатуренным вот уже век с лишним, но час назад бывший каменщик Гастон вошел в безлюдную церковь и аккуратно положил под заделанную дверь взрывчатку. Для маскировки он пододвинул к двери старую деревянную скамью. Затем опустился на колени и помолился.