Этот ребенок-сирота, этот мужчина-изгнанник, этот старик-победитель — не кто иной, как пророк Магомет, которого везде на Востоке зовут Мухаммед Абу альКасим.
Ну а теперь, пока это племя, которому скоро станет чересчур тесно в Африке и Азии, еще не появилось на вершинах Пиренеев, вернемся во Францию.
В то время, в какое мы возвращаем туда наших читателей (ноябрь 628 года), Дагоберт, провозглашенный королем франкскими вождями, только что взошел на трон, совершив это с помощью интриг, а не по праву старшинства, как можно было бы предположить: он отстраняет своего брата Хариберта от раздела королевства, уступив ему в качестве пожизненного владения Тулузские земли, Керси, Ажнуа, Перигор и Сентонж, к которым через несколько лет были присоединены Гасконь, и позволив ему именоваться королем Тулузским. Вскоре Дагоберт последовательно женится на трех женщинах — Гоматруде, Нантхильде и Рагнетруде, и вот тогда начинаются бесчинства и расточительство, которыми отмечено его царствование. В окружении своих дружинников[74], облаченный в королевские одежды, Дагоберт разъезжает по всему королевству, сопровождаемый тремя своими женами, к которым он присоединял столько наложниц, что Фредегар признается в невозможности назвать их число[75]. Святой Элигий, чье имя стало общеизвестно благодаря народной песенке, является к королевскому двору как простой ювелир, но вскоре уже носит пояса, украшенные драгоценными камнями[76]; вначале он изготавливает для Дагоберта кресло из литого золота, а затем, из того же самого металла, трон, на котором король восседал в 629 году, председательствуя на общем собрании сеньоров.
Именно тогда, в лице Пипина Ланденского, которого ряд авторов именуют Пипином Старым, ибо он был прародителем великой династии, начинает ощущаться власть майордомов, возникавшая рядом с королевской властью. Благодаря уступке, которую Хлотарь II опрометчиво сделал сеньорам, даровав им право свободных выборов, майордомы уже перестали быть людьми короля и сделались людьми вождей. И вскоре мы увидим, как в годы последующих царствований между этими двумя соперничающими силами разразилась ожесточенная борьба, ставшая в конечном счете гибельной для династии Меровингов.
Дагоберт умирает в 638 году, процарствовав шестнадцать лет; монахи аббатства Сен-Дени, которое он построил, принимают его тело и возводят для него гробницу. Он первым из французских королей заслужил, а точнее, удостоился канонизации — чести, оказанной до того королеве Хлодехильде, супруге Хлодвига, — хотя беспорядочное и разнузданное поведение, которым он отличался при жизни, кажется весьма странной подготовкой к званию святого, которое ему предстояло носить после смерти. Так что причислением к лику святых Дагоберт обязан одному весьма необычному обстоятельству.
Король послал на Сицилию Ансоальда[77], епископа Пуатье: достопочтенный прелат намеревался нанести визит весьма почитавшемуся там святому отшельнику, который обитал в скиту, находившемся на берегу моря; именно он и сообщил епископу о смерти короля. Вот как Гаген передает этот необычный рассказ.
«Я спал этой ночью, — пояснял отшельник, — как вдруг какой-то старик с длинной бородой разбудил меня, велев мне помолиться за упокой души Дагоберта, который только что умер. Я встал, чтобы исполнить этот приказ, но в эту минуту через окно своего скита увидел посреди моря великое множество чертей, с великим торжеством тащивших душу покойного короля в преисподнюю. Эта несчастная душа, которую они подвергали ужасным пыткам, громкими криками взывала к мученикам — святому Мартину, святому Маврикию и святому Дионисию. Услышав эти крики, призванные ею святые под громы и молнии спустились с небес, освободили душу короля и унесли ее с собой, распевая псалом царя Давида “Господи, блажен тот, кого ты избрал”».
74
Дружинниками, или привержениками, называли вооруженную свиту, учрежденную франкскими королями для своего сопровождения. Переход в их собственность земель, которые короли жаловали им в награду за их службу, мало-помалу превращало их в сеньоров, а затем и в крупных вассалов.
75
«Мне наскучило бы вносить в эту хронику имена его наложниц, настолько они были многочисленны»*. (Фредегар.)
* «Хроника», IV, 60.