Что же касается литературной деятельности Церкви, то она необъятна; отшельническая жизнь, отрывая человека от мирских интересов, заставляла его расходовать все свои силы на работу ума. Политическая независимость монаха обеспечивала ему независимость литературную; мудреный и непонятный завовоевателям язык, на котором писал монах, позволял ему излить свою ненависть и свое презрение к ним, тем самым донося до нас истинные чувства, какие питали наши предки к своим победителям, и указать нам, постоянно именуя их варварами, под каким углом зрения мы на самом деле должны их рассматривать. Монастыри были тогда укрепленными книгохранилищами, где сохранились для нас сокровища языческой литературы. Античные труды оказались бы утраченными во время набегов варварских народов, если бы монастыри не собрали бы их и не сберегли в неприкосновенности; именно там снова и снова создавались их копии, работа над которыми велась либо исключительно ради научного познания, либо в качестве покаянного умерщвления плоти: соединяя цепь прошлого с цепью будущего, они связывали тем самым эпоху античности с нынешней эпохой. Гомер, Гесиод, Аполлоний, Мусей, Коллуф, Эсхил, Софокл, Еврипид, Геродот, Фукидид, Ксенофонт, Вергилий, Тит Ливий, Полибий, Дионисий Галикарнасский, Саллюстий, Цезарь, Лукиан, Тацит, Иосиф Флавий, Светоний, Иордан, Сальвиан, Евсевий, святой Августин, святой Иероним, Григорий Турский, святой Ремигий, Фредегар, Алкуин, Ангиль- берт, Эйнхард, Теган, Луп Феррьерский, Эрик Осерский, Гинкмар, Одон Клюнийский, Герберт, Аббон, Фульберт, Ригорд, Вилларду эн, Жуанвиль, Вильгельм Тирский, Жан де Мён, Фруассар, Монстреле, Жювеналь дез Юрсен, Коммин, Брантом, Сюлли и де Ту образуют неразрывную нить, посредством которой мы восходим от нынешних достоверных времен к легендарным временам античности. Каждый из этих авторов, словно факел, установленный на дороге столетий, освещает свою эпоху и дает возможность любому человеку исследовать путь, который пролегает через средневековую Франции, вторжение народов Севера и Востока, нашествия Цезаря, завоевания Александра Македонского и Пелопонесскую войну и охватывает период в две тысячи восемьсот тридцать три года.
ГАЛЛИЯ
ДИНАСТИЯ ЗАВОЕВАТЕЛЕЙ
ФРАНКСКАЯ МОНАРХИЯ
ПИПИН КОРОТКИЙ
Только что мы показали торжество австразийской политики над политикой нейстрийской и сделали читателя свидетелем победы аристократии над королевской властью, однако он неправильно поймет нас, если после нашего рассказа будет воспринимать восшествие Пипина на престол Меровингов как узурпацию: это было ниспровержение династии, которая мало-помалу, путем передачи власти по наследству, уклонялась от выборов, вот и все; сеньоры, избиравшие короля из числа лиц, не принадлежащих к правящему роду, лишь возвращались к неузаконенному, но не отмененному праву: напротив, все условия выборов исполнялись, поскольку к решению, принятому вассалами, добавилось и одобрение со стороны папы[101], и таким образом выбор народа-завоевателя оказался утвержден завоеванным народом, представителем которого был папа Захария, а это может служить доказательством того, что восшествие на престол основателя новой династии сулило коренным жителям улучшение их участи; и в самом деле, при его преемниках будет осуществлен переход от рабства к крепостной зависимости. Кстати, это был первый случай, когда папа своим церковным одобрением узаконил действие светской власти, которая возвела короля на трон.
Пипин дважды выразил свою признательность папе за этот поступок: во-первых, он дал согласие, чтобы его короновал в Суассоне, причем по иудейскому обряду, Бонифаций, архиепископ Майнцский, помазав его на царство, как это было принято при древних царях Израиля; эта церемония, принятая его преемниками, сделалась основой, на которой все французские короли вплоть до падения Карла X строили догмат божественного права; во-вторых, он бросил вызов лангобардскому королю Айстульфу, осадившему Рим, отдал церкви святого Петра часть владений побежденного противника и, признав прежде своим согласием на коронование духовную власть папы Захарии, заложил теперь, благодаря этой территориальной уступке, сделанной Стефану III, его преемнику, основы светской власти Рима.
Эти два отмеченных нами события настолько важны, что в их тени остается незамеченным еще более важное событие: посещение Нейстрии папой Стефаном III, который, приехав просить помощи у Пипина, заранее короновал как будущих наследников трона Карла и Кар- ломана.
101
На вопрос, поставленный Пипином: «Кто должен носить королевский титул: бессильный государь или могущественный и умелый майордом?», папа Захария ответил: «Достоин и обязан носить титул короля лишь тот, кто исполняет его обязанности».