Тем не менее богобоязненный Карл, исполненный великого страха, поднялся из-за стола, подошел к окну, выходящему на восток, и долго стоял там со скрещенными руками, рыдая и не осушая слез; затем, поскольку никто не осмеливался спросить его, в чем причина столь глубокой его печали, он произнес: “Преданные друзья мои, знаете ли вы, почему я так горько плачу? Вовсе не их страха, конечно, что эти люди своим ничтожным пиратством сумеют причинить мне вред; однако я глубоко удручен тем, что еще при моей жизни они осмелились пристать к этому берегу, и терзаюсь великой печалью, предвидя, сколько зла принесут они моим потомкам и их подданным”».[108]
А теперь не угодно ли вам узнать, каким Карл Великий представал в глазах поколения, пришедшего на смену его современникам? Послушайте следующий рассказ: это страница грандиозной истории, это поэзия, достойная Гомера.
«За несколько лет до этого один из первых вельмож королевства, по имени Откер, навлек на себя гнев грозного Карла и нашел убежище у Дезидерия, короля лангобардов. И когда эти двое услыхали о приближении страшного властителя франков, они поднялись на вершину башни, откуда можно было увидеть его подход еще издалека, и прежде всего заметили, как со всех сторон надвигаются осадные машины, какие, надо думать, были у легионов Дария и Юлия Цезаря.
“А нет ли в этом войске самого Карла?” — спросил Откера лангобардский король.
“Нет”, — ответил тот.
Дезидерий, видя огромную толпу простых воинов, собранных со всех концов нашей обширной империи, вновь обратился к Откеру:
“Наверное, победоносный Карл приближается посреди этой толпы?”
“Нет, и теперь еще нет ”, — ответил Откер.
“Что мы сможем сделать, — встревоженно спросил Дезидерий, — если он придет сюда с еще большим числом воинов?”
“Ты разглядишь его, когда он явится, — ответил Откер, — а вот что будет с нами, я не знаю”.
Пока он произносил эти слова, показалась дворцовая гвардия, никогда не знавшая покоя; при виде ее Дезидерий в ужасе воскликнул:
"Но теперь-то это Карл?”
"Нет, и даже теперь еще нет ”, — промолвил Откер.
Позади отрядов гвардии шли епископы и клирики королевской капеллы со своими слугами; и тогда Дезидерий, полагая, что вместе с ними идет смерть, в слезах вскричал:
"О! Сойдем вниз и скроемся в недрах земли подальше от лика и гнева столь ужасного врага!”
Однако Откер, хотя и дрожа от страха, ибо ему по опыту были известны сила и мощь Карла, остановил лангобардского короля, ибо был уверен, что императора среди этого войска тоже нет, и произнес:
“О король! Вот когда ты увидишь, как хлеба на полях всколыхнутся и склонят свои колосья, словно под дыханием бури, когда ты увидишь, как реки По и Тицин в испуге затопят своими волнами, потемневшими от железа, стены твоего города, — вот тогда и нужно будет думать, что приближается сам Карл Великий”.
И не успел он договорить эти слова, как на западе появилось нечто вроде черной тучи, гонимой северо-западным ветром, и тотчас же ясный свет заволокло тьмой. Но оружие, сверкавшее посреди этой тучи, сияло светом, который людям, запертым в городе, казался мрачнее любой ночи; вот тогда-то и появился сам Карл, этот железный человек: его голова была покрыта железным шлемом, руки прятались под железными латными рукавицами, мощную грудь и широкие плечи защищал железный панцирь, в левой руке он держал железное копье, ибо правая рука у него всегда была протянута к его непобедимому мечу; внутреннюю сторону бедер, которая у других освобождена даже от ремней, чтобы легче было сесть на коня, у него покрывали железные пластины. Что уж тут говорить о его железных поножах? Все воины имели привычку постоянно носить такие. На его щите не было видно ничего, кроме железа, и даже его конь обладал железной мастью и железной мощью; все, кто шел впереди монарха, все, кто шагал рядом с ним, все, кто следовал позади него, да и все главные силы войска имели подобные доспехи, насколько каждому из воинов позволяли его средства: железо покрыло поля, железо покрыло дороги; острия железных клинков отражали солнечные лучи, и все это железо, столь твердое, нес на себе народ, сердце которого было таким же твердым, как и оно. Сияние железа породило ужас в рядах защитников города, и все они в испуге бросились бежать, крича: “Сколько железа! Ах, сколько железа!”[109]
Карл, как и все люди, наделенные мощным гением, был прост для своей семьи, велик для своего народа, чванлив для чужестранцев; именно в хронике монаха из Санкт-Галлена в основном следует искать сведения о чертах характера императора, позволяющие судить о нем с поэтической точки зрения. Что же касается его военных экспедиций, то Эйнхард, его секретарь и друг, приводит в хронологическом порядке, хотя и опуская подробности, достаточно сведений об этих походах, чтобы современный писатель мог составить их список: всего их было пятьдесят три.