Он достиг наивысшей степени величия, занимал самые высокие должности, носил титулы герцога Франции, Бургундии и Аквитании[165] и умер в Дурдане в 956 году, после того как в течение двадцати лет по существу разделял с Людвигом королевскую власть. Его прозвали Великим — из-за его высокого роста, Белым — из-за бледного цвета его лица, Владыкой — из-за его могущества и Аббатом — из-за того, что он владел аббатствами святого Германа-в-Лугах и святого Мартина Турского. Он оставил трех сыновей, старший из которых унаследовал его титул герцога Франции и опекунство над молодым королем.
Это и был Гуго Капет, или Ш а п е т, как его называли на романском языке.
Именно он, на кого возложила все надежды национальная партия, пожелал навсегда скрепить союз с Ричардом, герцогом Нормандии. И потому он связал интересы молодого государя с собственными, женив его на своей сестре. Эта мера предосторожности оказалась не лишней. Оттон II, незадолго до этого унаследовавший трон своего отца, был избран германским императором, и такое избрание усилило власть и, следовательно, влияние этого потомственного врага французской национальной партии.
Тем не менее Гуго удалось убедить молодого короля, что ему следует искать опору в собственной нации, а не в чужеземном влиянии; он так часто объяснял королю, что Лотарингия не должна быть отдельным государством, ибо в действительности она представляет собой одну из французских провинций, что склонил его отобрать ее у императора. И в самом деле, Гуго и Лотарь собрали войско и вторглись в Лотарингию столь стремительно, что император, не знавший об их нападении, едва не был врасплох захвачен ими в своем дворце в Ахене.[166] Но, вовремя предупрежденный, он успел бежать в Германию, собрал там шестидесятитысячное войско и двинулся против захватчиков, которые, не имея сил противостоять такой мощи, отступили до самого Парижа. Оттон пришел туда вслед за ними, разбил лагерь на Монмартре[167] и, убедившись, что у него нет надежды захватить Париж, приказал, тем не менее, отслужить в честь своей победы благодарственный молебен, который, несмотря на удаленность, должны были услышать жители города. Так что торжественному песнопению вторил по повелению императора хор шестидесяти тысяч воинов, распевавших в один голос стих «Alléluia te martyrum[168]»[169]; затем Оттон снял осаду и направился в сторону своих владений.
Тотчас же Гуго и Лотарь, встав во главе парижского гарнизона, выходят из города и начинают тревожить тылы противника, атакуя отступающих на каждой речной переправе и на выходе из каждого ущелья, и преследуют их так вплоть до самой границы, где, близкий к тому, чтобы в последнем сражении оказаться уничтоженным вместе с остатками своего войска, Оттон, к величайшему неудовольствию Гуго и к величайшему изумлению всей армии, вдруг ухитряется заключить перемирие с королем Лотарем.[170] Вслед за этим перемирием следует еще более удивительный мирный договор, в соответствии с которым Лотарингия становилась императорским владением при единственном условии: ей предоставлялся статус лена, подчиняющегося французской короне.[171] Этот договор совершенно изумляет наших историков, которые не рассматривают упадок династии Каролингов под тем углом зрения, под каким воспринимаем его мы, и потому ничего не могут понять в этом странном соглашении, «дающем побежденному все и не дающем победителю ничего»[172]
Мы же предлагаем его ясное и простое объяснение.
Король Лотарь понимал, что его истинными врагами, ожесточенными врагами, смертельными врагами являются противники Каролингской династии из числа его подданных, а вовсе не зарейнские обитатели, которых общие с ним интересы и общее происхождение делали, напротив, его естественными союзниками. И вскоре, видя как день ото дня пополняются ряды национальной партии и возрастает ее ненависть к франкской династии, он раскаялся, что уступил влиянию Гуго Капета, представителя этой партии, и объявил войну тому единственному человеку, чья мощь, покровительствуя ему извне, могла уравновесить те силы, которые с каждым днем крепли внутри его государства и с которыми ему следовало бороться. Лотарь помнил, как его отец, дважды лишенный трона, дважды получил помощь и поддержку от отца того самого человека, в войне с которым он только что одержал победу. Популярность Гуго Капета, возраставшая день ото дня, достигла уже такого уровня, что он, располагая симпатией нации, вполне мог бы безнаказанно поднять одно из тех восстаний в духе Гуго Великого, в борьбе с которыми король не нашел бы поддержки у сеньоров, и при этом сам Гуго поостерегся бы теснить императора Оттона, против которого Лотарь только что вел столь неоправданную и столь губительную войну.
167
Языческие авторы именуют его «Mons Martis*», а христианские — «Mons Martyrum**».
* Гора Марса
** Гора мученика
169
«Accitis quam pluribus clericis, alleluia te martyrum, in loco qui dicitur Mons Martyrum in tantum elatis vocibus decantan praecepit, ut attonitis auribus Hugo et omnis Parisiorum plebs miraretur***». (Script, rer. francic.)
*** Собрав многих священников в месте, именуемом гора Мучеников, он повелел им возвысить голос и распевать «Alléluia te martyrum», дабы, поразив слух Гуго и парижского простонародья, заставить их дивиться
170
«Pacificatus est Lotharius rex cum Ottone rex, Remis civitate contra volun- tatem Hugonis et Hainrici, fratris sui, et contra voluntatem exercitus sui****». (Script, rer. francic.)
**** Король Лотарь заключил в городе Реймсе мир с королем Оттоном против воли Гуго и его брата Генриха и даже против воли своего войска
171
«Dédit Lotharius rex Ottoni régi in beneficio Lothariense regnum; quae causa magis contristavit corda principum Francorum*****». (Script, rer. francic.)
***** Король Лотарь отдал королю Оттону в лен Лотарингское королевство, что весьма огорчило сердца франкских князей
172
«Лотарь уступил ему Лотарингию на условии, что она станет ленным владением короны Франции: все историки возмущаются этим договором,дающим побежденному все и не дающим победителю ничего, кроме титула государя». (Велли.)