- Дрязги? - повторил Грациллоний с иронией.
- Ну да. А что?
- Нет, ничего. - Центурион бросил взгляд за окно. Оранжевые блики подсказали ему, что настало время для вечерней молитвы владыке Митре. И потом, после всего услышанного, ему не помешал бы глоток свежего воздуха. Прошу прощения, мне пора. - Он поднялся. - Нужно успеть кое-что доделать, пока окончательно не стемнело.
Монахи приняли его слова на веру, но Мартин бросил на центуриона взгляд, буквально пришпиливший того к скамье.
- Тебя зовут дела, сын мой? Или помыслы? - Грациллоний стиснул зубы.
- А есть разница? - негромко спросил он.
- Конечно, - ответил Мартин. Был ли взмах его руки благословением? Ступай с миром.
II
Отряд вступил в Августу Треверорум по одной из двух мощеных дорог, сходившихся к воротам в крепостной стене. Эти громадные ворота были сложены из глыб песчаника, имели в ширину более сотни футов и почти столько же в высоту; венчали их две башни с узкими бойницами. За воротами виднелись не менее внушительные сооружения - базилика, императорский дворец, церковь; миновав ворота, солдаты увидели склон холма, из которого словно вырастал многоярусный амфитеатр.
Высокие многоцветные фасады, благородные портики, рынки, по которым бродили тысячи людей - гуляли, переговаривались, смеялись, ссорились, божились, умоляли, разбредались в стороны, чтобы мгновение спустя сойтись опять... Топот ног и копыт, скрип колес, лязг кузнечных молотов... К звукам примешивались запахи - дым, еда, пряности, духи, навоз, человеческий пот... Вот пронесли на носилках сенатора в тоге с пурпурной каймой и матрону в шелках - верно, куртизанку? Вот встал посреди улицы, глядя им вслед, деревенский увалень; вот прошла какая-то женщина с корзиной белья; вот ремесленник в кожаном фартуке, носильщик с ярмом на шее, стражник на лошади, рабы разодетые и рабы в обносках, двое щеголей в совершенно невообразимых нарядах, откровенно нарушавших закон, который гласил, что всякий должен одеваться соответственно своему положению от рождения...
Грациллоний бывал в Лондинии, но в сравнении с Треверорумом даже Ис казался крохотным - и таким милым сердцу! Центурион приказал солдатам построиться и повел их прямо сквозь толпу. Перед легионерами люди расступались, чтобы сомкнуться вновь за их спинами.
В казармах, где размещались гвардия Максима и гарнизон Треверорума, обнаружились свободные койки. Гвардию составляли старые легионеры, набранные из пограничных гарнизонов и из Британии. С Валентинианом на юг ушли в основном аксилларии - солдаты вспомогательных отрядов. Тем не менее римское военное присутствие в Галлии значительно сократилось. Пустые комнаты и площадки посреди бурлящего города внушили Грациллонию дурные предчувствия.
Отсюда вдоль течения Мозеллы не больше сотни миль до Рена, а к востоку от этой великой реки кишмя кишат варвары. Многие уже успели переправиться через реку...
Некоторые солдаты Грациллония повстречали в казармах своих знакомых. Предоставив им радоваться встрече (и тому, что сегодня они наконец-то будут ночевать не в палатках), центурион подозвал Админия:
- Следи в оба, - предостерег он. - Здесь искушения на каждом шагу: и продажные девки, и выпивка.
Админий ухмыльнулся.
- Не беспокойся, командир. Они у меня вот где, - он сжал кулак, - а чуток поразвлечься ребятам не повредит, - он дернул подбородком. - На месте центуриона я бы тоже отпустил поводья. Сам говоришь, соблазнов тут много.
- Обойдусь, - отрезал Грациллоний. - Не забудь регулярно мне докладывать.
В одиночестве он отправился в помещение, выделенное ему под постой. Да, соблазны... Грациллоний вдруг понял, что грезит наяву, представляет себе своих жен, таких желанных, таких прелестных в их наготе, куда более живых и реальных, чем все вокруг...
Комната была чистой и хорошо обставленной, хоть и в обветшавшем домике. Центурион переоделся. Нужно известить дворец о своем прибытии. Письмо он приготовил заранее - его пальцы привыкли сжимать меч, а не стило, - и к этому письму прилагалась рекомендация епископа Аратория. Епископское послание было на редкость велеречивым, зато вполне удовлетворительно объясняло причину задержки и никоим образом не могло повредить Грациллонию. Сбежать из церковной западни...
Когда покончит с Исом, если ему суждено покончить с этим городом...
Он оборвал мысль, поспешно вышел в коридор, разыскал управляющего и передал ему бумаги для доставки во дворец.
Пока он стоял, прикидывая, что делать дальше, с улицы вошел некий центурион. Новоприбывший, завидев Грациллония, замер, выпучил глаза, а потом бросился к нему.
- Друз! - радостно взревел Грациллоний. Публий Флавий Друз, центурион Шестого легиона, сражался бок о бок с Грациллонием у Адрианова вала.
Товарищи обнялись, принялись хлопать друг друга по спине, перемежая хлопки радостными восклицаниями.
- Я тоже остановился здесь, - сообщил Друз. - Жду своей очереди доложиться. С тех пор как мы завоевали императору его трон, моя центурия стоит в Бонне. Подкрепление для Пятого Минервы. Их почти ополовинило - не столько народу погибло, сколько ушло с Валентинианом. А германцы настолько обнаглели, что пришлось устроить карательную экспедицию. Меня прислали доложить о ее исходе - весьма удачном, смею заметить. Слушай, пошли побродим по городу, а?
- Не могу, - отказался Грациллоний. - Меня в любой миг могут вызвать во дворец, так что я должен быть здесь.
Друз расхохотался.
- Друг мой, ты сто раз успеешь уйти и вернуться! Сегодня я было решил, что меня наконец-то примут, но нет - у императора, видишь ли, вновь возникли неотложные дела. Если тебя примут в течение месяца, считай, повезло. А если гонец тебя не застанет, ничего страшного не случится. Все расписано на много дней вперед, сам понимаешь, государством управлять - это тебе не мечом махать. Так что гуляй, пока есть возможность. Я сейчас переоденусь и спущусь.
Грациллоний дождался приятеля и, едва они вышли на улицу, задал вопрос, уже давно вертевшийся у него на языке:
- Что стряслось? В Британии Максим вел себя иначе.