- ЗАКРОЙТЕ ОКНО!!! ЭЙ, ТЫ!! СУКА!!
Какой-то мудак пытался вылезть в окно, но в итоге растекся по подоконнику ржавой смердящей кашицей.
Раненые идиоты крючились на полу, как будто им было больно. Обнаженная женщина с дыркой от пули в бедре улыбалась. Я зажал ее стройную талию между ног.
Она посмотрела кислым мокрым от воплей личиком, снизу вверх. Я вспомнил метро. Когда поезд приближается, вот уже этот пропахший машинным маслом ветер режет всем стоящим у края головы, этот поезд как щелчок пальцев - и твоя голова прыгая с облака на облако скачет в преисподнюю, собирая на пути фрукты.
Я решил оставить их всех, выходя выключил свет. Стоны летели мне в спину, когда я спускался вниз, чтобы завести машину и уехать далеко-далеко, в страну, где можно ловить крабов и закидывать их в окна пассажирских поездов. Тысячи, миллиарды шевелящихся крабов, заполонивших вагон, в который ты вышел посреди ночи, чтобы заварить себе чай, но проводница спит... еще сладко спит...
V. Перпендикулярно сахару
Бэвэлиус начеркал что-то на листке бумаги, оставил его на столе, перевернув, и вышел. Катя высыпала пакетик со специями в миску с лапшой.
- Опять ты эти мозги ешь... - сказал я.
- Это не мозги. Между прочим вкусно. Попробуй.
- Нервным становишься от этой лапши, там же химия одна.
Катя не слушала меня. Она уплетала еду Бэвэлиуса, он вез с собой несколько коробок этой китайской лапши и угостил нас. Добрый, добрый дядя Бэвэлиус.
Катя закурила. И стала есть дальше, прерываясь на затяжки.
- Как ты можешь курить и есть одновременно?
Катя бросила на меня изумительно ровный в своем предназначении взгляд, который для меня мог бы вылиться в реальности примерно в такие вот завитки: "Может потрахаемся, пока его нет?" - так и спросила.
Я посмотрел в окно. Темно-синие сумерки. Поезд стоял. Рядом под составами ползал какой-то мальчик. Или карлик, не разобрать в темноте. Камни шелестели под его кедами.
Она взяла листок, прочитала его и дала мне. "Закройте окно. Я вернусь через час, ровно в 00:00, ваш Бэвэлиус. Удачи".
- Он совсем сумасшедший.
- Может быть он просто романтик. Или шаман. Ты не очень устал, Коленька?
- Я нет...
Она сняла майку. Я постелил матрас, выключил свет и лег. Через секунду ее теплое тело вовсю извивалось надо мной, облизывая и кусая симметричные участки моего тела.
Я ловил ее цветочное неровное дыхание, вдыхал его и слушал, как оно шевелится в этой уютной и странной тишине. Катя ускоряла темп.
В открытое окно доносились далекие гудки поездов и запах рельс.
Вагон разваливался, и Катя зашивала его своими стонами...
Какой-то мудила запустил в наше окно камнем, он ударился о дверь и упал. Но Катенька похоже не заметила этого. Когда я кончил, она продолжала двигаться еще минуты две. Потом слезла и закурила.
Поезд дернулся и начал медленно заглатывать скорость.
Минуты две мы сидели в темноте и прислушивались.
- Ты слышала? Недавно какой-то стук был... Прямо здесь... Как будто что-то прилетело в окно...
- Да. Надо было его закрыть...
Я включил свет. Это был не камень. Это был краб. Небольшой. Он лежал на спине и шевелил клешнями.
- Вот дерьмо...
- Фу! Убери его! - заорала Катя.
Она впала в истерику, когда увидела членистоногого. Она стала орать и визжать. Я положил краба в тарелку с лапшой.
Катя вдруг начала смеяться.
- А сколько времени?
Я посмотрел на часы. Было десять минут первого.
- Уже десять минут первого.
Катя стала играть с крабом, дразня его клешни вилкой, за которую он пытался ухватиться. Я вдруг почувствовал как одиночество с размаха влетело в мою голову с сухим пчелиным треском разбив ткани и сломав череп. Я терял над собой контроль. Руки и ноги начали плескаться в воздухе, шейные позвонки словно исчезли, я не мог повернуть голову. Через секунду я упал на койку, как будто меня высыпали из мешка, как сахарный песок. Глаза были где-то среди этих песчинок. Они дергались как молекулы газа, мои чувства вытягивались в одну жирную абсолютно ровную линию, по которой я стремительно сыпался в сон. Катя играла с крабом, пока он не взорвался. Она случайно нажала секретную кнопку на его животе, и он просто лопнул. Свет погас в то же мгновение. Катя с коротким визгом исчезла в дымке, моя Катенька...
Я слышал как пыль опускается на нас. Потом я почувствовал ее руку, Катя гладила меня. Она лежала рядом, у стенки. Я чувствовал как останавливается ее пульс, осыпается яблоками и вдалбливает меня в землю к голодным червям. Вскоре я услышал шорох двери, вероятно вернулся Бэвэлиус или кто-то другой. Но мы с Катенькой были уже далеко. Мы видели черные плиты, по которым ползут улитки, издавая скрежет, по-летнему пахнущий свежим утром, росой и лесом. Бесконечность. И в этой бесконечности танцевала проводница с кальмаром в руке. Щелкая белыми ослепительными каблуками.