Спать хотелось так, что не могла с собою справиться. Всё раздражало.
Волосы у Машки едва отросли, парик за несчастные три сантиметра никак не закрепить. Хоть, ёлки палки, гвоздями прибивай!
Рисую ей личико. Глазищи у неё красивые! Огромные, зелёные, не то, что мои - карие, узкие. Губки у Машки аккуратные, бантиком, а мои губы большие, пухлые. Чёрт! Накрасила, наконец, эту куклу. Ещё красивее её сделала. Жрать охота!
Не зря я старалась. Ребята получили отличную работу в ночном клубе «Кристалл». Я случайно Захара встретила возле дома. Он на меня эту новость взахлёб вывалил.
- В пятницу и выходные там только электронная музыка - рассказывал друг - техно, драм-н-бейс, брейкбит, хаус, хардкор. В общем, клубная. Мы будем работать по вторникам, средам и четвергам, с семи до десяти. Хозяева решили пустить в это время живую музыку. Кроме нас, там будут работать ещё три группы. Контракт на полгода. Наше первое выступление во вторник, на следующей неделе, с семи до восьми. Ждём тебя, Галчонок, обязательно. Машку, кстати, примарафетишь.
А я уже губу раскатала, что меня просто так позвали…
Жаль, что Сашу с собой нельзя взять в этот ночной клуб. Он же Дракон, друг Машкиного Гора. Подруга не простит такого предательства. Её чудовище не должно узнать о том, где девочка работает. Надо будет научить Машу сценический образ самостоятельно себе создавать. А то я случайно могу проколоться и выдать её. Три раза в неделю удирать в ночной клуб мне, при наших с Сашей отношениях, может быть чревато неприятностями…
Глава 7.
Следующие три месяца пролетели как один счастливый миг.
Я спокойно работала. Илья Викторович даже не смотрел в мою сторону. Коллектив окончательно успокоился на наш счет. Правда, зато у руководителя театрального кружка и водителя концертного автобуса, по совместительству слесаря, обнаружился головокружительный служебный роман, которому весь коллектив целую весну уделял немалое внимание.
На самом деле никакого романа не было. Мне сама Наталья Николаевна рассказала. Она просто задержалась допоздна, отрабатывая номер с маленьким чтецом. Случайно заметила, уже уходя домой, что из краника на батарее капает вода. Подставила ведро и пошла на выход. Уже на улице встретила нашего слесаря-водителя.
Николай Иванович отвозил на железнодорожный вокзал вокальную группу, потом ставил в гараж на заднем дворе клуба концертный автобус и уходил с работы тоже поздно, в одно время с Натальей Николаевной.
Она, завидев слесаря тут же пожаловалась на капающий кран у батареи. Оба вернулись в её кабинет, посмотреть на размер бедствия, побоявшись потопа из горячей воды.
Когда, совсем уже поздно вечером, они вдвоём выходили из кабинета Натальи Николаевны, вахтёрша тётя Надя как раз проверяла окна на этажах в коридорах. Она, на их беду, и заметила позднюю парочку.
Тётя Надя мгновенно «сплела лапти» обоим, окрестив их влюблёнными, занимающимися этим самым прямо на работе. Теперь коллектив пристально следил за каждым соприкосновением худрука театрального кружка и слесаря, находя чуть ли не в каждом их слове или движении двойной подтекст.
Бедная Наталья Николаевна боялась нечаянно даже посмотреть в сторону гаража. А Николай Иванович вообще пребывал в шоке. У него недавно первый внук родился.
Мой Сашенька учился, заканчивал колледж, выпуск уже совсем скоро, летом. Кроме того, он готовился со своими друзьями Драконами к каким-то очень важным гонкам.
Свободного времени у Саши было совсем мало, мы почти не гуляли, но зато часто проводили вместе жаркие ночи.
Я всегда-всегда ждала его!
Пришёл день Сашиного выпускного в колледже…
Он пригласил меня на этот праздник, как свою девушку. Мимоходом сказал, что познакомит там со своими родителями. Боже! Как я разволновалась!
Я вдруг вспомнила, что мне абсолютно нечего одеть. Там же все эти крутые девицы будут в дорогущих платьях за тысячи долларов. А я? Опять в своём чёрном идти?
Призвала на скорую помощь Машку. Сначала перемерили на меня всё, что у нас обоих есть. Нет слов. Одни тряпки. Потом пошли в костюмерную к Валентине Ивановне. Там тоже ничего походящего не нашли.
Не знаю, на что буду жить следующий месяц, но, когда получила зарплату, купила отличное новое платье на всю сумму: длинное, белое, нежное, с открытыми плечами. Потом туфли искали, белые. Нашли серебряные, будто хрустальные, как у Золушки. Машка терпеливо таскалась со мной по всему городу. Правда с таким лицом, что с неё можно было картину писать «Мученица». Ей нравились каждые вторые туфли, которые нам попадались. Она дошла до того, что с разгона серьёзно похвалила даже белые тапочки, которые я примерила для прикола.
Причёску на вечер я тоже настоящую сделала, не сама, а в салоне красоты. Денег пришлось занять у Валентины Ивановны.
На вечеринку в колледж шла во второй раз. Тогда, на маскарад, зимой – это было весёлое приключение. Сейчас - страшный экзамен, к которому готовишься, готовишься и, шиш, приготовишься. Саша был великолепен. Костюм и галстук так ему шёл! Впрочем, на этом празднике все друг друга стоили. Я пыталась оценить, не выгляжу ли я в своём наряде как дешёвка, но это для меня непросто. Я по бутикам не одеваюсь и в Италию за туфлями не летаю.
Саша почти сразу познакомил меня со своими родителями. Папа обычный солидный дядечка, а мама… что-то типа Мэри Поппинс «кто от туфелек до шляпки…». Вот она - само совершенство от этих самых туфелек до шляпки, только без шляпки.
Официальная часть пролетела быстро. Выпускники разбрелись по залу. Саша весело общался с друзьями. А я, незаметно, осталась совсем одна. Жаль, Маши не было.
Стою, вспоминаю знакомство с родителями и размышляю, что, судя по всему, Сашиной маме я совсем не понравилась. А тут она подошла и об этом прямо сказала. Отвела меня ещё немного в сторонку и, без обиняков, говорит с ласковой улыбкой:
- Оставь моего сына в покое, ничтожество. Тебе в любом случае с ним ничего не светит. Поняла? Узкоглазых в нашей семье ни при каких обстоятельствах не будет.
И, так же, с улыбкой, пошла к какой-то знакомой. Не захотела долго разговаривать со мной. Тихо так, бросила в меня эти слова, как бомбу, и ушла.
Позже, Саша, после короткого разговора с матерью, ко мне очень расстроенный подошёл. Сказал, что мне лучше сейчас уйти, он проводит до ворот.
Пошли мы с ним на улицу. Идём по аллее к воротам колледжа. Где-то в ветвях старого дерева соловей заливается. А я чувствую, что рушится всё. Прямо сейчас, в эти минуты, под пение птицы. В отчаянии, пытаясь что-то спасти, призналась Саше в том, что сама только сегодня утром узнала, когда тест сделала.
- Саша, я беременна. У нас ребёнок будет, - заглядываю ему в глаза, ещё до конца не понимая, насколько всё страшно.
Он некоторое время шёл молча.
- Если ты решишь его оставить, я, конечно, буду давать средства на этого ребёнка. Но, всё же, будет лучше если ты избавишься от него. Сделай, пожалуйста, аборт, Галя, - он не смотрит на меня, когда говорит, отворачивает лицо.
- Саша…- не верю, ещё не могу поверить, что сейчас именно это слышу, что говорит он.
- Галь, иди домой, меня там парни ждут. Это наш выпускной. Мы отмечать собрались, – в его голосе звучало нетерпеливое желание избавиться от меня, покончить с неприятным разговором, сожаление, что пригласил меня.
Он вернулся в здание, а я пошла одна в ночи домой. В голове теснились безрадостные мысли.
Неужели, всё потому, что его маме я не понравилась? Или сильно проиграла в сравнении со всеми этими богатыми девчонками, которые ко мне даже не подошли? А наш ребёнок? Любящий человек так скажет? Разве так жестоко девушек бросают? Даже, если мажор... Совсем не по-человечески...
Просто шла, шла, переставляла ноги. Тот же город, те же звёзды, та же тёплая ночь, только уже я другая. Поломанная. Внутри больно, жжёт. И слёзы сами катятся, я их замечаю, только когда не могу попасть ключом в замочную скважину. Вытираю глаза.