— Ага, — воскликнул Хаим, — на идише я могу! Говорил ли, что я последний носитель языка в Одессе? Или придётся учить иврит?
— Только на идише. В области веры, чем больше непоняток, тем лучше. Да и откуда сидящий на горе японский еврей будет знать иврит? Пока они будут думать откуда ты взялся и что с тобой делать, мы обеспечим тебе преследование властей, и ты сбежишь на Маврикий.
— О боже, боже, велика слава твоя! — воскликнул бывший атеист. — За такую судьбу и душу продать не жалко!
— Хаим Гершевич, — оторвавшись от расчётов, строго сказала Марья, — да будет вам известно, что бог - есть. Наша единственная задача сделать теплохладных горячими. Или, если угодно, отделить овец от козлищ. А то, с такими взглядами, вы нам мальчика Борю испортите.
— Дядя Хаим погорячился, — заметила Славка, — ему ещё учиться и учиться, сейчас четыре НИИ, по заявке Скосырева, разрабатывают для него программу обучения. И если мы все сидим здесь, то значит мы все справились. Тем более, что задача стоит лишь в том, чтобы прописать в мозгу мальчика Бори, только знания, не подавляя волю. Как личность со своими убеждениями дядя Хаим исчезнет в атомном взрыве.
И тут зазвонил лежащий на столе спутниковый телефон. Раздался нервный голос женщины, находящейся в кабинете у мужчины, обремененного властью.
— Хаим! Преемник сбежал от Наследника. Есть подозрения, что он принял решение о жертве.
— Каждый мечтал стать жертвой, до инициации. Побегает – вернется. Делов-то, — буркнул Хаим.
-Здесь – другое. Наследник во время вознесения болтает, что ни попадя. Сам же он потом ни хрена не помнит, потому пишет на диктофон. Вот и наболтал, что ему для искупления нужна жертва. Представь, преемник искупает вину Наследника, эту жертву принимают, и мы лишаемся, и Преемника, и Наследника. Это я виновата – не надо было так долго возить его мордой по асфальту.
— Надо, надо, — воскликнул Хаим, — мордой по асфальту всегда надо! И говна побольше накидать.
— А я предлагал сразу сунуть его в Академию при Генеральном Штабе, — раздался голос мужчины, обремененного властью.
— Мишигине копф, цурес на тухес, — промолвил Хайм.
Плавни Кучурганского водохранилища.
Какой страшный зверь, лягушка. За тот час, что я за ней наблюдаю она сбила на лету двух стрекоз, поймала более десятка мух и разогнала небольшое облачко мошки. Язык работал, как пулемёт. Она ещё и в воду ныряла, и я видел, как выбравшись из воды она, пыталась проглотить, что-то большое. Респект тебе и уважуха, животное, а то мухи-заразы достают страшно. Был бы я лягухой меня бы тоже все боялись, а так лежу себе, прикинувшись кочкой и никто меня не уважает. Человек, он ведь не цапля, потому не он вершина болотной пищевой цепи, хоть и является птицей без перьев. Нечего ему делать в плавнях, а он, то есть я, валяется на бережку и посматривает, исключительно для развлечения, в проплешину камыша на пограничный мост между Приднестровьем и Украиной.
Ничего так, движуха. Народ пешком бегает туда-сюда. Обычный приграничный бизнес. Туда ящик коньяку или водки, смотря по деньгам, пару тройку блоков сигарет, оттуда порося, химию какую-нито и косметику. Впрочем, косметика, та же химия. Машин мало, да и вряд ли кто-нибудь захочет отдыхать хоть в Одессе, хоть на лимане. Они ж так бздят десанта, что по всему побережью понаставили металлических ежей, да ещё и егозу между ними протянули. Естественно всё это ушло в песок, а какому отдыхающему захочется изобразить из себя рыбку, пойманную в стальную сеть? Здесь по вдоль водохранилища с той стороны тоже ежи с проволокой поставили, но есть места! Иначе как таскать контрабанду средних размеров? Вон у каждого дома на берегу катера стоят. Они тут не для того чтобы рыбу ловить. Есть места и дырочки и подъезды. Так, что машин мало. Автобусов ещё меньше. Никому та Одесса на фиг не сдалась.
А вот это, что-то интересное. От украинского терминала выдвинулись два квадроцикла и пристроившаяся между ними белая когда-то шестёрка. У моста притормозили и из жигулёнка вышел старичок и две девицы. Дед перешёл на мою сторону моста, что-то энергично втюхивая спутницам. На середине группа остановилась, и я смог их разглядеть. Хотя, как разглядеть? Я смотрел на молодую блондинку, стоявшую справа. Сердце забилось часто-часто, тело обрело невесомость, а вся моя сущность, весь я, с моей душой, сознанием и ливером в груди и животе, почувствовало непреодолимое желание прикоснуться к девушке. Никогда не испытывал чувства жажды, теперь я знаю, что это такое. Это стремление слиться воедино, стать завершённым, целым. Понять наконец-то то, что ускользает в снах или мучительных размышлениях, когда кажется, ещё чуть-чуть и ты поймешь замысел Творца о твоей никчемной жизни.