принятый в приличном обществе. А на самом
деле, матёрый преступник, начавший свою
карьеру с еврейского погрома. Среди его
подельников известный аферист Красавчик,
давно разыскиваемый полицией; некий
прохвост, выдающий себя за репортёра;
несколько отпетых головорезов.
Предполагаем мы и кто положил глаз на
Удалого. Это весьма известный беговой
спортсмен, не жалеющий денег, чтобы пополнить
свою призовую конюшню лучшими нашими
рысаками. Его доверенное лицо недавно
прибыло в Москву.
Не сомневаемся, возвращаться ему
придётся не солоно хлебавши.
Ал. Л-ский.
От чтения Сергея отвлёк голос Лавровского:
- А вот и наш одесский репортёр пожаловал.
За соседним столиком вальяжно развалился
полный молодой человек с обширной, до затылка,
лысиной. Блондинка в кружевной наколке тут же
устремилась к нему:
- Что прикажите, господин барон?
322
- Чашечку шоколада, парочку эклеров. Ну и,
разумеется, вашего несравненного мармелада.
- Какого желаете? Айвового? Абрикосового?
Вишнёвого?
- Пожалуй, абрикосового. Да, принеси ещё
рюмочку шартреза. А то знобит меня что-то.
Лавровский тихо пробормотал:
- Ничего, голубчик. Скоро тебе жарко станет.
Через несколько минут в зал вошёл
невысокий, щуплый и сутулый человечек. Одет он
был богато, но без вкуса - чересчур яркий жилет,
слишком много брелоков на толстой золотой
цепочке. В руках он держал «Московский листок».
Алексей довольно потёр руки и прошептал:
- Клюнула рыбка.
Коротышка подошёл к столику Вейсмана и, не
дожидаясь приглашения, сел. Голос у него оказался
неожиданно мощным для его комплекции. Он явно
старался говорить потише, но всё равно за версту
всё слышно было.
- С вами, сударь, никаких дел иметь нельзя.
- О чём вы, месье Антуан? - удивлённо
приподнял брови Вейсман.
- А о том, Женька, что трепачи вы с Мотей
распоследние. Почитай газетку, там всё прописано.
Да не туда смотришь! Читай статейку, которая
красным обведена.
Едва взглянув на заголовок, Вейсман
чертыхнулся:
323
- Знаю я чьих рук это дело! Ох уж эти ищейки
беговые, наслышан я о них… Советовал я Матвею
Петровичу, что надо их того… А он как всегда -
добренький. Зачем, дескать, булат, когда есть злато.
Мы, говорит, их с потрохами купим… Но не
извольте беспокоиться, месье Антуан. Всё это
недоразумение.
- Недоразумение, Женя, не это. А то, что я,
старый дурак, с вами связался. На слово поверил
людям, что у Моти всегда всё шито-крыто. Ага,
шито. Только белыми нитками… Сам понимаешь,
жеребца у вас я взять не могу.
- Как это не можете? А уговор?
- Так вы его первые нарушили.
Конфиденциальность, как говорят французы, не
соблюли. Ищите теперь другого покупателя.
- Да где же мы его найдём?
- И то верно. В Москве Удалого не продашь.
Только это ваша забота!
Спорили они долго. В конце концов
коротышка предложил:
- Ладно уж, пойду вам навстречу. Возьму
жеребца. Только не за двадцать тысяч как
договаривались, а за десять.
- Но это настоящий грабёж! - взвился
Вейсман.
- Не грабёж, Женя, а дуракам наука. К тому же
мне теперь на большие траты пойти придётся,
чтобы жеребца за границу вывезти… Если
согласны, завтра на бегах встретимся. Я с деньгами
324
приду. А Мотя пусть все бумаги принесёт - расписку
Малютина, аттестат. Договор на аренду конюшни не
забудьте. Кстати, где вы её сняли-то?
- В Кузьминках, на конном дворе Сергея
Михайловича Голицына.
- Далековато. Ну да по сравнению с другими
хлопотами, которые вы мне доставили, это
мелочи… Чего сидишь? Иди, докладывай Моте.
Посмотрев на так и нетронутые «бароном
Вейсом» эклеры и мармелад, коротышка покачал
головой:
- Не пропадать же добру. Эй, милая!
Тут же появилась блондинка:
- Что угодно?
- Принеси-ка мне коньячку.
- Рюмочку или лафитничек?
- Нет, красавица. Тащи бутылочку. А впрочем,
зачем тебя лишний раз гонять - неси сразу две…
Постой-ка, милая. А сколько коньяк у вас стоит?
Сколько?! Не, хватит и одной.
- Пошли, - Сергей встал из-за стола. - Рыбалка