Через какое-то время возвращается допрашивающий меня служака и отдает мои вещи. Я расписываюсь, где он мне показывает, и с мольбой смотрю на Бориса Николаевича, чтобы тот поторопил уснувшего на ходу полицая. Наконец, мы выходим на улицу. Прощаясь, из последних сил выдаю на-гора искреннюю любезную улыбку. Авдеев провожает меня к стоящей неподалеку машине такси и что-то говорит водителю.
– Ну все, удачи Вам. Адрес я водителю назвал. Надеюсь, Вы успеете увидеться со своими друзьями, – переводчик пожимает мне руку и захлопывает дверь автомобиля.
Такси трогается. Оно ползет сонной черепахой. Светофоры горят нам исключительно красным светом. Руки сцеплены так, что болят пальцы, а на коже остаются следы от ногтей. Через много веков мы добираемся до вокзала за десять минут до отхода поезда. Расплачиваюсь с таксистом и мчусь в здание вокзала. Смотрю на огромном табло путь, ищу, куда бежать. Наученный горьким опытом, старательно обхожу многочисленных пассажиров, выхожу к поездам, подбегаю к поезду на Рим. Светка с Павлом в третьем вагоне. Это в другом конце поезда. Лечу по платформе. От меня шарахаются идущие навстречу редкие провожающие. В их глазах читается сочувствие. Где-то на уровне четвертого вагона поезд плавно начинает двигаться, постепенно ускоряя ход.
Finita la commedia[11]! Мимо практически проносятся последние вагоны поезда, уносящего в Рим вожделенную флешку. Делаю по инерции несколько шагов по пустой платформе, освещаемой тусклыми унылыми лампами. Складываюсь пополам, опираясь руками в колени. Дыхание вырывается из горла со скрипом работающего поршня. Внутренности сворачиваются в тугую спираль. Хочется крушить все кругом или кричать, будто раненый слон, чтобы ослабить эту пружину, держащую в напряжении каждую клеточку, каждый мускул.
Закрываю глаза и делаю глубокие вдох и выдох. Мозг, получив кислород, начинает вращать шестеренками. Жизнь продолжается. А что, собственно, произошло? Флешка уехала в Рим. Между прочим, замечательный город. Я там никогда не был. Есть прекрасный повод исправить это упущение.
Аутотренинг помогает слабо. Еле волоча ноги, возвращаюсь в здание вокзала купить билет на самолет. Пока не залез на сайты продаж билетов, была надежда, что успею встретить укативший поезд на вокзале в Риме. Практически с цветами. Но меня ожидает очередной облом-с. Ближайшие билеты только на семь тридцать утра. Значит, прилечу в аэропорт Рима в девять ноль пять. Практически одновременно с поездом. Однако, поезд прибудет не в аэропорт, а в центр города, на вокзал Термини[12].
Дежавю. Я опять не успеваю на утреннее «место встречи». И опять буду вынужден либо ловить дурынду с ее хахалем по городу с риском оказаться в полиции, либо караулить их в аэропорту при вылете в Барселону.
На всякий случай звоню на телефон Светке, но, как и в течение всего дня, он отключен. Зозуля тоже вне доступа. Портнов душка прислал СМС с извинениями, что закрутился и не сумел найти телефон Чернышова. Замечательно! Завтра суббота и теперь просить коллег что-либо сделать бесполезно.
От бессилия и злости на Иванову сводит челюсти, даже слышу, как скрипят зубы. Она заглядывает хоть иногда в свой телефон? Все мои интернет-сообщения не то что не прочитаны, они даже не доставлены. СМС-сообщения также выдают ошибку. Шансов, что Иванова перезвонит, никаких.
Ужинаю в кафе недалеко от вокзала, а потом прусь в аэропорт и около десяти вечера снимаю номер в ближайшей гостинице. Завтра у меня подъем в шесть утра, чтобы приступить ко второму этапу гран-при гонок.
Сон категорически отказывается приходить ко мне после всех перипетий сегодняшнего дня. В голове Светка. Этот нелепый обмен флешками мог произойти только с ней. Ее идиотское желание иметь одинаковые вещи, ее раздолбаистая невнимательность способны хоть кого довести до бешенства. Наверняка, из-за ее капризности или расхлябанности, я уж не знаю, почему они не пришли на экскурсию, и мы не встретились утром.
Почти два года я запрещал себе думать о бывшей невесте, но в последние два дня она точно пробка, которую невозможно вытащить, засела у меня в голове. Передо мной явственно проступает Светка двухлетней давности с виноватыми глазами и поникшей головой. Это было за месяц до свадьбы. Все мои помыслы занимали приготовления, поскольку по заказу будущей жены я искал подходящее кафе, тамаду и шикарный лимузин, желательно, розового цвета.
– Мишань, – произнесла она тихо, – мне надо с тобой поговорить.
– Светик, уже усек, что платье я не должен видеть. Ок. Без вопросов. Желание любимой – закон для меня, – даже представить не мог тогда, что именно приготовила мне любимая.