На конечной остановке в аэропорту поезд медленно заходит в тупиковую платформу и открывает на выход правые двери. С левой стороны за закрытыми дверями стоят люди, страждущие попасть на поезд. Рядом с нами сидит молодая женщина с двумя детьми. Один лет пяти, другой совсем мелкий в коляске. Мы с Чернышовым изображаем галантных кавалеров и берем шефство над одинокой мамашей. Она выходит на платформу, держа обоих детей. Я везу за ней коляску, а Павел несет ее сумки и наши куртки. Мы их сняли в поезде и уже не стали надевать, потому что поезд приходит непосредственно в аэропорт.
Женщина благодарит, помогаем ей утрамбовать детей и скарб в коляску. Двери вагона с нашей стороны тем временем закрываются, и открываются с противоположной. Народ, толпясь, начинает затекать в поезд.
Мы двигаемся вдоль вагона, в котором только что приехали. Мое внимание привлекает беспорядочное копошение внутри. Шестое чувство заставляет меня притормозить и заглянуть в окно. Там вновь прибывшие пассажиры обсуждают какую-то вещь, явно никому из них не принадлежащую. Интуитивно запускаю руку в карман куртки и обнаруживаю то, о чем уже смутно догадываюсь – телефона в кармане нет. Он выпал, пока мы играли в рыцарей. И это его рассматривают пассажиры.
Что за непруха! Бросаюсь к окну, пытаюсь объяснить бестолковым пассажирам, чтобы открыли окно и отдали мне мой мобильник. Любопытная кучка баранов оглядывается на стук, издаваемый моими ладонями о стекло. Но у них не хватает ума или опыта, или не знаю, чего, но никто не в состоянии открыть окно. Они с сожалением разводят руками и всеми телами изображают, как я могу к ним прибежать.
Я это и без них знаю. Не знаю, правда, сколько еще будет стоять поезд, ведь мы находимся практически в самом его конце. Чтобы попасть в вагон с другой платформы, надо обежать состав спереди, то есть пробежать из конца в конец два раза: сначала туда, а потом обратно.
– Павел, я помчал за телефоном, – кидаю, ускоряясь.
– Это же последний вагон, – пыхтит он, примеряясь к моему быстрому шагу, практически бегу, – ты уверен, что успеешь?
– Без вариантов. Слушай, жди меня у первого вагона, не беги со мной, – галопом ухожу в отрыв.
Я действительно не знаю, во сколько отправляется экспресс, и уже нет времени, чтобы узнать. Но телефон – это святое.
Помня о Вене, скачу вперед, старательно обегая пассажиров с чемоданами. К счастью, это аэропорт, и я не один такой. Все принимают меня за опаздывающего на самолет и расступаются, уступая мне дорогу.
Перед первым вагоном вижу турникеты. Через них пассажиры входят на платформу. За турникетами вдали у кассы извивается небольшая очередь. Если чтобы обежать поезд, я буду вынужден выбежать за турникеты, то обратно на платформу без билета я точно не попаду и также точно не успею купить билет. От нехорошего предчувствия на секунду темнеет в глазах. Летя вдоль первого вагона, все больше и больше удостоверяюсь, что удача дразнит меня, но пока не покидает. Турникеты расположены чуть дальше морды Экспресса, и у меня есть шанс обежать его без проблем.
Обегаю поезд и со всей дури припускаю вдоль открытых дверей к последнему вагону. Два дня подряд носиться вдоль вагонов – это слишком! В голове прокручиваю варианты, как лучше бежать: быстро по платформе с риском оказаться вне поезда, когда закроются двери, или медленно внутри поезда с риском уехать обратно в Рим. В середине состава выбираю второй вариант, понимая, что телефон важнее. Лучше с ним отправиться в Рим, чем без него остаться в аэропорту.
Прорываясь бешеным мамонтом через межвагонные двери, добегаю до своего вагона. Пассажиры, недавно изображавшие мне помощь, радуются моему появлению, словно к ним с неба снизошел архангел, протягивают мне мобильник. Быстро благодарю и пускаюсь в обратный путь. Теперь главное успеть выскочить на платформу.
Однако, проклятие, висящее надо мной, продолжает свою черную работу. Путь отступления блокирован. Непомерных объемов субъект пытается втащить в дверь вагона свой чемодан, колесики которого провалились между поездом и вагоном. С трудом удерживаюсь, чтобы не поддать ногой в его толстую задницу. Это ж надо умудриться так раскорячиться на ровном месте. Платформа и пол поезда находятся на одном уровне. Между ними имеется небольшая щель, размером не более трех сантиметров. И именно в эту щель, судя по всему, угодило колесико от чемодана этого дебила.