– Я буду сеньорой Баргас? – стараюсь отвлечься от тянущих душу мыслей.
– Нет, – Маорисио искренне удивлен, – мы не меняем фамилии.
– Какую фамилию будут носить наши дети? Не хочу, чтобы их фамилия отличалась от моей! – оказывается, я никогда не спрашивала у своего жениха таких вещей. Для меня само собой разумеющимся было, что жена берет фамилию мужа, детям дается их общая фамилия. Разве может быть по-другому?
– В нашей стране каждый человек имеет двойную фамилию. Первая часть от отца, вторая от матери. Моя полная фамилия Баргас-Лопес. Просто часто используется только первая часть фамилии. У наших детей также будет двойная фамилия – первая часть от меня Баргас, вторая часть от тебя Иванова. Получится Баргас-Иванова.
Не знаю радоваться или огорчаться от подобного открытия. А если мальчик? Тоже Баргас-Иванова? Надо будет в понедельник уточнить такие мелочи. Как же это я раньше не подумала поинтересоваться? Допиваю кофе, беру свой рюкзак с вещами и отправляюсь в душ расслабиться и смыть, наконец, с себя все тревоги. Завтра нам предстоит суматошный день. У меня же с собой ничего нет. Надо будет закупать одежду и все мелочи для повседневной жизни.
Минут тридцать спустя выползаю из жаркого тумана душа в прохладу гостиной. В нос бьет крепкий аромат чего-то спиртного. На диване, стоящем перед телевизором, развалившись полулежит Маорисио с бутылкой в руках. Пазл, тревожащий меня, складывается. Поведение мужчины во время встречи и в дороге становится логично объяснимым. Он был пьян. Не так, как сейчас. Пока я была в ванне, он ощутимо подзагрузился. Сейчас передо мной незнакомый обрюзгший алкаш с мутным взором. Расстегнутая рубашка залита чем-то коричневым. Снятые джинсы валяются на полу.
– Светлана, иди сюда, – он хлопает ладонью по дивану, – выпьешь с дороги?
– Ты пьян, – с возмущением подлетаю к испанцу и выхватываю из его рук бутылку, глупо надеясь, что без нее Маорисио вернется к нормальному образу, – не смей пить в таком количестве, меня трясет от алкашей.
Увидев, как содержимое бутылки плавно переливается в раковину, Маорисио звереет, с трудом поднимается с дивана и медленно, как в фильме ужасов, приближается ко мне. Страх заставляет меня отступить вглубь, к окну.
– Женщина, не смей указывать мужчине, что надо делать, а что нет, – на мою щеку обрушивается тяжелый шлепок. – Здесь ты будешь жить по моим законам.
Маорисио с силой хватает мои плечи и начинает трясти. В первый момент меня парализует. Никто и никогда не поднимал на меня руку. Через несколько долгих секунд прихожу в себя и со всей силы толкаю несостоявшегося мужа. То, что он несостоявшийся, окончательно ясно и не подлежит сомнению. Подобное поведение я не смогу простить никогда. Маорисио, с трудом устояв на ногах после моего толчка, снова бросается ко мне.
Замечаю, что по-прежнему держу в руках свой рюкзак, с которым ходила в душ. Отбиваюсь им от атакующего и оказываюсь зажатой в кухонном отсеке. Чтобы выбраться из квартиры, мне надо просочиться мимо возбужденного пьяного мужчины ко входной двери. Свободной рукой хватаю все, что лежит на столах, моля бога, чтобы не попался нож. Только криминала мне не хватает! К счастью, попадается кастрюля. Она удачно надевается на голову Маорисио. Чтобы ее снять, ему приходится прекратить осыпать меня ударами.
Пользуясь моментом, бегу к входной двери и нажимаю на ручку, чтобы открыть ее. С дверной ручки мне на руки соскальзывает моя сумочка. Я совершенно забыла про нее, а ведь там все деньги и паспорт! Какое счастье, что, входя в квартиру повесила ее на дверную ручку. Хватаю с вешалки куртку. Благодарю бога, что за неимением тапочек надела в ванной кроссовки. Вылетаю из квартиры и бегу вниз по лестнице. Из моих вещей в ванной остались грязная футболка и нижнее белье. Плевать на них! Перед выходом на улицу слышу, как Маорисио выскакивает из квартиры. Он довольно быстро справился с надеванием джинсов!
Обегаю автомобиль, радуясь оставленным в нем ключам. Сзади слышится топот испанца и его крик: «Светлана», а затем звуки драки и пьяные ругательства. Когда поворачиваюсь лицом к подъезду, чтобы открыть дверь машины, я с удивлением и некоторым облегчением вижу, как какой-то мужик дубасит моего обидчика. Кидаю внутрь салона рюкзачок, натягиваю куртку и замираю в растерянности, не зная, что предпринять: бежать, куда глаза глядят, звать на помощь или идти самой помогать. Когда мой испанец падает под натиском мужика и перестает трепыхаться, незнакомец оборачивается и, подняв с земли свой рюкзак, приближается к машине. Вид до боли знакомой фигуры обескураживает.