– Еще не везде. Некоторые провинции, например, Альмерия и Севилья, пока сопротивляются. Все-таки, это их национальная традиция. Мне Маорисио рассказывал, – поясняю я свою осведомленность в ответ на удивленный взгляд спутника.
– Какая-то дикая кровожадная традиция – толпой убить безоружного быка.
– Не скажи. У испанцев совершенно другое отношение к быкам и корриде. Быков выращивают на всем самом лучшем, чуть ли не с ложечки кормят их специальными бычьими деликатесами. Они растут не в стойлах, в отличие от остальных, предназначенных на мясо. Корридные быки носятся по полям в свое удовольствие. Их не убивают на прокорм, им предоставляют право бороться за свою жизнь. Ты же знаешь, что не всех быков убивают после боя? Тех, кто показал себя храбрым бойцом, оставляют жить. И они после единственного в своей жизни боя здравствуют на пенсии в шикарнейших условиях, какие тебе даже и не снились.
– Ну да. Однако, этот единственный бой они ведут с шайкой вооруженных мужиков.
– Ну не с шайкой. Не надо грязи, – я не сторонник корриды, но поневоле встаю на ее защиту, – с командой во главе с матадором. Он капитан. Вообще сначала быка встречают пикадоры на лошадях. Они пиками останавливают вылетающего на арену быка. Потом выходят пешие бандерильерос. Эти дразнят быка, втыкая в него острые бандерильи с крючками, чтобы у того шла кровь. А потом уже появляется сам матадор. Он отрабатывает всякие обязательные фигуры, дразня быка. А если матадору грозит опасность, то бандерильерос отвлекают животное на себя, чтобы спасти своего капитана. Вот как-то так.
– Ну да, мачо в красном плаще…
– Ну почему в красном. У тореадоров очень красочные костюмы ручной работы. Между прочим, они офигительно дорого стоят. Поэтому товарищи тщательно блюдут свои формы, чтобы не «вылезти» из костюмов. Там внутри, кстати, специальные деревянные прокладки, чтобы сгладить легкие удары рогом.
– Я никогда не пошел бы в тореадоры, – качает головой Пашка.
– Так тебя бы и не взяли. Здесь есть специальные школы торреадоров. Туда принимают мальчиков с десяти или с одиннадцати лет. Между прочим, это очень престижные школы. Мы с Маорисио как-то ходили на корриду малолеток…
– О, боже!
– Я не смогла пойти на взрослую корриду. Слишком жестко. А коррида малолеток – она как бы игрушечная. Там никого не убивают. На арену выпускают маленьких бычков и мальчишек десяти – двенадцати лет. Там нет пикадоров, есть лишь взрослые бандерильерос. Они собирают бычков в кучку и охраняют мальчишек. А еще они следят, чтобы мальчишки на поле работали по одному, и не дают остальным выбегать. Представляешь, эти пацанята в азарте прямо рвутся на поле. Бедные бандерильерос иногда с трудом их удерживают.
– Ненормальные.
– Кстати, бык может участвовать в корриде всего один раз. Так что эти маленькие бычки уже никогда не попадут на корриду. Они годны исключительно на мясо. Все, как тебе нравится. Но мясо быка, убитого на корриде, стоит баснословных денег.
Пашка хмыкает и не отвечает. Если подумать, то убийство быков на мясо мало чем отличается от убийства быков на поле. Просто происходит не принародно, а тихо без свидетелей на мясокомбинате.
Болтая, выходим к Площади Каталонии и потом к Рамбле[24]. Проходя мимо кафе, где оставили Мишаню, видим его разговаривающим по телефону. Вид у него до того мрачный, что решаем не отвлекать его. Почему-то кажется, что с нами он не пойдет.
Памятник Колумбу чем-то напоминает мне памятник Гагарину в Москве. Такая же высокая колонна, на самом ее верху маячит Колумб и протягивает куда-то руку. Конечно, памятники абсолютно разные. У Колумба внизу куча разных скульптур и барельефов. В целом, смотрится очень красиво. С четырех сторон памятник охраняют львы. По ним лазают дети и туристы, вроде нас. Самым элементарным образом забираюсь на первого освободившегося льва, чтобы Чернышов запечатлел мое достижение. Получается забавно.
– Смотри, какие утки здесь летают, – Чернышов, смеясь, смотрит на севшую на фонарный столб птицу.
– Чайка, – на всякий случай поправляю его, – тут вообще-то море.
– Знаю. Кстати, его-то здесь не сильно и видно. Одни портовые строения. Бедным людям даже искупаться негде. Зато чайка больше напоминает крупную обожратую утку, чем дикую морскую птичку, питающуюся охотой.
Мы хохочем. Жаль, что у нас такой короткий день в Барселоне. Времени осталось только, чтобы дойти до моря, точнее до воды, и кинуть туда монетки. Покончив с этим важным делом, торопимся к Мишане. Нам пора в аэропорт.