Пока не стреляли. Пётр Христианович их понимал. Две посланные галеры спокойно идут в кильватере за эти большим кораблём с красными флагами на гроте, на гафеле, и на кормовом леере. Были слышны выстрелы, но не долго совсем, очевидно, попытались сопротивляться купцы, но ничего у них не вышло и доблестные сыны Аллаха флотилию эту захватили и теперь вот ведут в порт. Разгружаться. Всё, отплавались жирненькие. Мимо проходят? Не понятно. Ладно, сейчас чорваджи-баши — командир орта подплывёт на галере и поймёт, что там творится.
Галера вся кричала и руками махала.
— Капитан, впритирку к ней пройди. Кошки готовьте. — Кошки нашлись на первой галере. С собой не брали, это каким маньяком нужно быть, чтобы в Вене додуматься, отправляясь на семнадцать мелких купеческих судёнышках, с непонятным войском, озаботиться кошками. А будем все встречные и поперечные корабли захватывать. Сарынь на кичку! Нам море по колено. Но увидев на палубе, приготовленные кошки, с хорошими такими канатиками, Брехт решил их на всякий пожарный прибрать. Могут пригодиться. Пригодились буквально через полчаса.
— Брудер, а можно мне из большого ружжа бабахнуть? — Это братик Петер углядел соизмеримую со своими размерами винтовальную пищаль, он же Слонобой.
— Петер, это ведь бой ни на жизнь, а на смерть. Не игрушки. Тут уметь надо, поправки на воду и на деривацию вводить. Ты лучше постой за стрелком и понаблюдай за его действиями. Если живыми из этой заварухи вылезем, то обещаю обучить тебя из этого ружжа стрелять. — Поджал губки братик, обиделся. И второй — младшенький стоит, прислушивается, и ему по плечу ружьишко надо.
— Всем приготовиться. Правый борт стреляет по галере. В рабов не попадите. Левый борт стреляет по позициям артиллерии. Слонобои тоже по ним. Нужно не дать им сделать выстрел. За уничтожение пороховых запасов орден «Ворошиловский стрелок» вручу в Дербенте. А чего, ввёл Брехт такой орден. Самодур он или не самодур. Зато сколько народ пороха сжёг и стволов раздул, упражняясь в меткости. Кому серебряный орден с перекрещенными винтовками не хочется на грудь прицепить.
Янычары, они как дети. Им значит бить всех подряд и геноцидить можно, а их ни-ни. Минута и на галере никого. Бросили кошки зацепили её и поволокли за собой. С берега правого завопили, шайтанами обзывая, за что побили наших. Ай-я-яй!
Левому берегу досталось на несколько секунд раньше, чем галере. Десяток снайперов выпустили пули Петерса. Расстояние-то всего метров пятьдесят, ну, шестьдесят от силы. С такого расстояние у Брехта стрелки не промахиваются. А когда обиженные янычары бросились к орудиям, то и выдали, где у них припасы хранятся. Нет, не артиллеристы янычары, а слабоорганизованная пехота. Они восстание-то подняли, турок выгнали и перебили частично, потом, надо полагать, одумались и о пушкарях вспомнили, а поздняк метаться, труп заставить стрелять сложно. Шаманов Вуду у них нет. Чего-то, наверное, тренировались, среди сербов может кого нашли, но это всё не то. Припасы на виду, все бегают, суетятся, друг другу мешают, прямо как на учениях у Ермолова, когда они с Аракчеевым нагрянули.
Бабах. И огромный серо-белый гриб вспух над одним из бастионов. Бабах. И клон того гриба возник в пятидесяти метрах вниз по течению.
— Снайперам перейти на правый борт! — Брехт в подзорную трубу за оставшимися двумя бастионами наблюдал. Да, погорячился он, в дорогу собираясь, нужно было четыре Слонобоя брать, а не два. Успеют янычары выстрелить.
— Готово, — снайпера перебежали к противоположному борту и зарядили ружья. Не проблема с пулями Петерса — Суворова. Пятнадцать секунд максимум. Слонобои с минуту заряжать, но тоже в разы быстрее, чем при обычной круглой пуле.
— Ложись! — успел крикнуть Пётр Христиановичи и сам плюхнулся на палубу.
Бабах. Три или четыре пушки вразнобой выстрелили. Дудух. Одно ядро попало в борт и проломило доски. И чего? Где остальные ядра? Ладно. Спасибо за подарок, дорогие товарищи в красных платьях.
— Снайперам, огонь по батареям. Беглый, по мере готовности.
Забухали выстрелы, дружно почти в унисон шарахнули Слонобои. Бабах. Одним бастионом меньше. Бабах. И второго нет.
— Огонь не прекращать, бить во всё, что шевелится. Они в красном! — Пётр Христианович поднёс к глазу трубу подзорную. Бастионы целы, но вот фигур в красном не видно. Разметало, классно взорвалось, ударная волна и до галеаса докатилась, с Брехта даже кепку сдуло. Жалко. Где здесь себе такую удобную вещь пошьёшь?