— Что с кормами?
— Всё гут. Сена накосили и продолжают вручную косить на неудобьях серпами. Топинамбур растёт, скоро на силос будем закладывать. Свекла хороший урожай обещает и морковь. Не останутся животинки без кормов. Осип Скворец предлагает ещё одну такую ферму построить. Понравилось людям. Сыра продали прошлогоднего на пятнадцать тысяч рублей и крахмала на восемнадцать. В этом году зерновые почти не сеяли, дошло до самых опасливых, что на деньги от продажи крахмала можно в сто раз больше зерна купить.
— А севооборот? — Брехт хотел дойти до свинарника, но передумал, ветерок был с той стороны и попахивало. Ему ещё вечером с женой обниматься. А запах свинарника тяжело потом с себя смыть.
— Всё как вы и говорили, сделали. Овсюга почти нет, а рожь сеять на три года прекратили, покупаем и перебираем зерно. Жалко выбрасывать. Может, можно его куда пристроить. Скотину кормить?
— Нет. Для животных тоже отрава. — А ведь был у Брехта план молоть зерно заражённое спорыньёй и отправлять муку в Англию. Забыл. Нужно будет организовать. Только так, чтобы через несколько рук продажа шла и его ни в чём, в случае чего, заподозрить не могли.
А вот производство крахмала Брехта расстроило. Всё делалось вручную. Нет, сейчас ещё ничего не делалось, картофель ещё в поле, растёт. Но инструменты стояли. Тёрки, сита, чаны, вёдра деревянные, корыта плоские тоже из дерева. Нужно мельницу какую изобрести или мясорубку. А что, простую мясорубку с архимедовым винтом вполне можно отлить. Из чугуна, а лучше из бронзы или латуни. Сколько там три или четыре всего детали. Приедет в Петербург нарисует эскизы и пусть на заводе его отольют парочку на пробу. Разных размеров. А ещё нужно с Черепановым поговорить. Парнишка смышлёный, может, придумает какой пресс. Засыпал картофель, даванул и он в кашицу уже. Даже в дне фильеры можно насверлить. Нужно записать в блокнотик. Привод вот только? Семён Семёнович, у тебя полсотни першеронов с битюгами и шайрами, они чего хочешь провернут. На первое время никакой паровой машины не надо.
— А что с бывшим именьицем Цибиной Варвары Капитоновны? — заканчивая осмотр, поинтересовался Пётр Христианович у Йоганна.
— Костюшково? Почти то же, что и здесь. Сыроварня, коровник со свинарником и завод по производству крахмала.
— Завод?! Заводик. А что со свечным заводиком. Получилось стеарин получить? — вспомнил Брехт. Уезжая на Кавказ в прошлом году, описал Пётр Христианович Бауэру процесс, как можно подробнее, получение стеарина.
— Да, получилось. Только проблема с получением уксусной кислоты. Сейчас я привлёк одного земляка, он предлагает делать её прямо из деревьев. Закупаем оборудование и строим в Костюшково помещения.
— Эх, не успею съездить, срочно нужно к Государю. Занимайтесь, на это дело денег не жалейте. Да, Иоганн, я тут семена Клещевины привёз с Кавказа. Попробуйте на следующий год вырастить и семена собрать. Выращивать, думаю, нужно через рассаду, но попробуйте и так. Будем из семян масло очень полезное давить. Касторовое.
Попик с грузинским именем Ираклий, переселился в Студенцы. Как же, тут по полгода принцесса живёт, и господ полно понаехало, и просто в гости приезжают, как без церкви. Брехт об этом не подумал, зато подумал граф Шереметев. Он кроме терема для Прасковьи своей поставил и церковку приличную с колокольней. А ещё приличный дом для отца Ираклия. Растёт деревенька. И вполне себе процветать начинает. Всем крестьянам Бауэр построил пятистенки и внутри обычные печи свой печник им соорудил. И по бане каждому новенькой поставили и тоже с печью, что по белому топится. Так его артельщики скоро господами станут, работать расхотят и батраков нанимать станут. Ну, их дело, хотя по тому, как кланяются при встрече Иоганну видно, что он им спуску не даёт, артель, артелью, а трудолюбие народу привить надо. Вот и привил.
Событие седьмое
— Чем торгуешь?
— Всяко-разно. Можем спички, можем соль. Можем то, чем травят моль.
В Студенцах Пётр Христианович задержался только на два дня. Жену потискал, детишек в небо покидал, вот и все семейные радости. Антуанетта всплакнула, больше года дома не было, и вот опять два дня побыл и уезжает.
— Может, мы тоже переедем в Санкт-Петербург? — потупившись, предложила жёнушка.
— Вот за что тебя ценю, дорогая, так это за острый ум. Ты же видишь, что в Студенцах за люди живут. Так это очень и очень богатые, а остальные просто тысячами мрут от чахотки. В том климате нельзя жить.