Ёсико, старшекурсница, что за нами присматривает, наоборот, у нас в России расслабляется. У них там, в Японии какая-то очень странная система запретов, когда все можно.
Проще всего Шарлотте, одела, бесформенные одежды и все видят только ее орлиный клюв. Да и ростом она повыше многих мужиков.
Если бы не девчонки, я бы в свое происхождение не поверила. Они, то доказательство и есть, что существует другая жизнь. Когда человеку не скучно. Хотя, мне и тем людям, среди которых я жила «скучно» не бывает. Всегда есть чем заняться, времени нет.
Но если погрузится в среду обычных женщин, то ото всюду ползет стон – су-у-чно. У девушек или подростков – скукота. Сами ни чего придумать не могут, а учиться им западло. Спеть веселую пионерскую песенку и помочь родителям по хозяйству не пробовали никогда. А родители, видя такое, понимают, что сколько денег не накопи, все детки просрут.
Что-то стала я допускать не достойные выражения.
Достали меня эти Хельсинки.
Кто-то погладил меня по голове, мягко похлопал по обнажённому плечу. Я и не заметила, что, занявшись любимым делом самокопания, сижу с закрытыми глазами. Пришлось выйти из себя и посмотреть, что же происходит снаружи. Оказалось, что стремящиеся на сцену девушки уже куда-то подевались, а рядом со мной стоит совершенно голый пахнущий мужскими феромонами негр. Зажатым в руке розовым фаллоимитатором он призывно помахивал в сторону сцены.
Я завизжала.
Я визжала так, как мама учила самозабвенно и от души. Таким криком первобытные женщины призывали на помощь мужчин, вибрационные волны акустического удара, переходящие в ультразвук испускаемые еврейскими женщинами, рушили стены Иерихона. Скифские девушки направленным ударом вспарывали ряды римских «черепах». Сейчас только мы дочери Первой умеем так визжать. Ведь, как только ребёнок начинает говорить, как на него обрушивается приказ «Тише». Говори тише, не кричи – говорят мамы и папы, а когда ребёнка прихватят в подворотне он и сумеет, разве, что пискнуть. Естественное оружие человека, крик, уничтожено. Понятно, что крик без необходимости вызывает беспокойство окружающих, но вместе с ликвидацией культуры крика ушла возможность самозащиты. Кроме того, не развитый вибрационный механизм человеческого тела атрофируется без употребления, ловя простуды, бронхиты и прочую ненужность. Мы с мамой уходили подальше от раскопок и прячась в оврагах визжали всласть. Сколько ворон попадало в обморок, когда мы соревновались в крике.
В зале лопнули осветительные приборы наступила тишина и отвратительно завоняло вокруг. Видимо попадавшие в обморок люди ещё и обделались. В раскрытую дверь влетела Марья.
— Ты где? Ты цела? — крикнула она в темноту.
— Всё нормально, — сказала я в ответ, — ничего серьёзного. Это я от неожиданности.
— Всё равно надо немедленно уходить, — ответила она, — лучше всего через служебный ход. Пока тут не очухались. Договора подписаны, остальное по телефону. Что это тут воняет?
- дверью мы нашли наших охранников. Эрхо правой рукой поддерживал находящегося в полуобморочном состоянии Аатоса, а на левом плече у него висела японка. Этот парень добычу не выпустит! Осторожно прокрались к лестнице, надо было вести себя тихо, так, как стеклянные бронированные оконные стёкла покрылись трещинами и могли рассыпаться в любую минуту.
Где-то высоко во власти.
По коридорам власти шла одетая в серую одежду женщина с кейсом в руках, она остановилась у обычной для этих мест дубовой двери и нажала на кнопку находящегося рядом с ней звонка. Тут мы оставим её, потому что нам надо в кабинет.
Комната была небольшая, где-то семь на семь метров. Без окон. Все пространство стен занимали дубовые книжные шкафы. Посреди стоял круглый столик с четырьмя полукреслами возле него. В одном из углов рабочий стол, тоже с полукреслом. На столе чайник электрический, пульт с кнопками и маленький монитор. Работающий с бумагами за столом мужчина нажал кнопку на пульте. На экране монитора появилась стоящая у дверей женщина, тогда мужчина нажал следующую кнопку.
– По моей просьбе пришла Виктория, – сказал он в микрофон, – открываю дверь.