— Хватит стоять перед дверью, будто тебя мучает совесть, Кубовски! — прикрикнул Витя.
— Будто вернуться за женкой спустя пять лет, какое-то особое достижение? Постучал, открыл, сказал: «Ну был дураком, вернулся вот за тобой, любимая», — брат посмотрел на брата, как смотрят только братья на братьев, когда сомневаются являются ли они родными?
— Любишь ты эти воссоединения, а я вот уже изрядно утомился. Открывай, давай! — замахнулся Витя.
— К чёрту! — произнес на манер Лихого Уолли Док, совершив шестую глупость – вспомнив о друге, который канул в неизвестности.
Осторожно, будто дверной молоточек сделан из хрусталя, Док положил на него руку, а после оттянул, чтобы нанести удар. БАМ! Прошло несколько томительных мгновений прежде, чем два сканера высунулись из-под деревянной крыши крыльца. Они сканировали три удивленных лица. Закончив процедуру идентификации голос отдаленно похожий на Н. Хьюго произнес: «Личность установлена, Саймон Кубовски. Обнаружены два неопознанных человека, сверяюсь с базой. Подождите, — Док перемялся с ноги на ногу. — Личности не установлены, подтверждаете ли вы, что они с вами?» — Док рад произнести «нет», но сердцевышибатель упершийся в позвоночник намекал, что оно того не стоит. Кубовски посмотрел на камеру под сканерами и легонько кивнул головой. Переступая порог, он рассчитывал на то, что за ними подглядывал другой Кубовски, который разберется с двумя близнецами с дебильными усами.
— Есть кто дома? — осторожно спросил Док, надеясь, что другому Кубовски, Марте или тому, кто прячется за шторой – хватит ума не отвечать: «Да, есть, минуточку, я на кухне!».
— Слышите? — прошептал Митя.
Витя и Док затаили дыхание, чтобы прислушаться. Что-то медленно ползло со стороны гостиной, шумя листьями, как обдуваемый ветрами лес. Близнецы приготовились к худшему, один из них, произнес: «Одуванчик?», — не распознав пришельца с планеты Флор.
— Одуванчик? — презренно прошелестел Флор, а после вперил взгляд в Дока. — Кубовски?
— Кубовски? — переспросил Док у пришельца.
Цветок медленно перебирал лозами, похожими на распутывающийся змеиный клубок, приближаясь к близнецам, которые в отличии от Дока не читали энциклопедии, а потому знать не знали, что представители планеты Флор меняют окрас листьев в зависимости от настроения, которое не предвещало ничего хорошего. Листья окрасились в багряный, а после Флор истошно запищал: «ААААААААА!», — братья запищали в ответ. Док отпрыгнул, будто цветок не распылил споры, а бросил старую-добрую лимонку. Закрыв нос, подглядывая в щелочку между пальцами Док наблюдал, как цветок медленно приближается, меняя окрас на нейтрально-зеленый. Едва он оторвал ладонь от лица ему прилетел хлесткий удар листьями по щеке. Кожу обжигало, как после огненной крапивы, и с каждым ударом – боль лишь усиливалась. Впав в ярость в какую впадет человек, валяющийся на полу и отбивающийся от цветка – Док пнул Флора. Тот пролетел несколько метров, в воздухе сделав сальто, а после приземления выпустил из бутона тонкую струйку адской боли. Иначе Док не знал, как назвать желание выцарапать глаза пальцами, лишь бы ничего не чувствовать.
— КАКОГО ЧЁРТА ТЫ НА МЕНЯ НАКИНУЛСЯ!?
— КАКОГО ЧЁРТА ТЫ МЕНЯ БРОСИЛ, САЙМОН!? ПОЧЕМУ ТЫ МЕНЯ БРОСИЛ ЗДЕСЬ!? В ЭТОМ УРОДЛИВОМ ОБЛИЧИИ!?
Док не понимал о чём идёт речь, но не успел задать и вопроса, чтобы прояснить в чём дело. Цветок готовился снова на него наброситься. Цвет листьев сменился на чёрный, что согласно энциклопедии, предвещало смерть.
«Если Флор окрашивается в черный цвет, то у вас есть три варианта, что делать: молиться, звонить в полицию, и извиниться (Флоры очень отходчивые существа)»
— ИЗВИНИ, ЦВЕТОЧЕК, ПОЖАЛУЙСТА!
Цветок остановился. Перекрасился в цвет хаки, говорящий о готовности к диалогу. Изучил лицо Дока на предмет морщин, и задал тот же самый вопрос, как несколько минут назад: «Какого чёрта ты меня бросил, Саймон? В этом уродливом обличии?». Перенервничав, и действительно не зная ответа, Док совершил ещё одну глупость и ответил: «Не знаю».
15
Бус распахнул перед Джонни двери, сказав, что скоро присоединится, а пока тот на свой страх и риск может развлечься с какой-нибудь девкой или заказать авторский коктейль у изобретательного бармена. Пройдя через темный коридор, освещенный тусклой желтой лампой, болтающейся на проводе, Серебряный оказался внутри бара. В ноздри вгрызся аромат спиртного, смешанного с межгалактическим потом и чем-то сладковатым, напоминающий запах богинь в красных платьях. Нос не ошибся. На сцене действительно находилась такая, но не для Джонни. Какой-нибудь Чивесру, Азазель, и быть может даже предательская Лапа – заурчали бы при виде медведицы в белом платье. Свет софитов превращал белизну в радужный витраж зачаровывающий своей красотой толпу, которая покачивалась в такт медвежьему рычанью. Рычание в какой-то момент превращалось в нечто неописуемое, находящееся между песнями сирен и серенадами эф-су, трогающих что-то запрятанное в душе. Такое хрупкое и нежное, что пришельцам приходилось заливаться алкоголем, дабы не утонуть во вселенской печали. Джонни тоже хотел этого.
Продираясь к стойке бара, он коллекционировал надменные взгляды тех, кто собирается участвовать в Бухлотоне. В отличии от качающихся в разные стороны, они стояли практически неподвижно, лениво кивая головами в такт и понемногу отхлебывая из своих стаканов. По одному внешнему виду Серебряного они угадали, кто его подписал на Бухлотон. Какой-то здоровяк, похожий на огромную лягушку черного цвета, растянул губы до ушей то ли улыбаясь, то ли насмехаясь, а после приложил пальцы к черной фланелевой шляпе.
— А сейчас, я исполню вашу любимую песню! Давайте, красавцы, все сюда?! — прорычала медведица, напоминая космо-цыган. Мухи облепившие бар полетели на танцпол, освобождая место игрокам в Бухлотон, желающим обновить напитки.
Бармен напоминающий модель, сошедшую с подиума, поправил упавшую на щеку прядку, загадочно улыбнулся Серебряному, а после принялся обслуживать игроков. Содовая, томатный сок, минералка, «ко-ко-ко-кола», и для черной лягушки отборнейшая грязь, будто он мерзкая жаба. Никто не заказывал выпивку. Серебряный решил, что это неспроста, но решил на всякий случай убедиться.
— А тебе чего, красавик? — «красавик», — Джонни сдержал смешок.
— Односолодовый с содовой, и три капельки премиум водки на свой вкус.
Услышав про три капли водки, кто-то поперхнулся. Он хотел спросить на кой хер изгаляться над выпивкой, но медведица начала рычать «бухлотон» на манер детской кричалки.
— БУ! — толпа выкрикивала следом за ней, вскидывая кулаки к небу.
— ХЛО! — руки толпы согнулись, они напоминали детей, требующих машиниста погудеть.
— ТОН! — ди-джей, стоящий за пультом нажал на кнопку. Из динамиков раздался рев бензопилы, которому подрожала толпа, а после на сцене, оттолкнув басиста появился Бус.
— Здорова, межвселенские букашки! — толпа тепло встретила Буса, некоторые даже рыдали, тыкая пальцами в сторону сцены и говоря: «Такой маленький, а уже большой босс». С ними трудно поспорить. Никто в этом заведении не оспаривал авторитет Буса, несмотря на то, что он шкет и такому хватило бы даже не целой, а трети пули. — Сегодня, мы собр-брр-бррр-рались, — подражал он звуку бензопилы на кнопку которого нещадно жал ди-джей, ещё больше заводя толпу. — Чтобы провести юбилейный 999-ый Бухлотон!
Толпа, не дожидаясь окончания речи Буса начала обливать себя бухлом. Игроки смотрели на Джонни, но тот улыбнулся своей обаятельной улыбкой, поднял руки вверх, будто сдается, и попросил у бармена грейпфрутовый сок.
— Зря. Стало бы на одного игрока меньше, — донеслось из динамика на груди рыбешки, плавающая в аквариуме, напоминающим допотопный круглый плафон от лампы, который крепился к корпусу жесткого водолазного скафандра.