КК паник. Он уткнулся мордой в зеркало, разглядывая отражение своих глаз, которое удручало, как избитый сюжет: гениальный план, где учтены мельчайшие детали и едва приступив к задуманному, оказывается, что все детали невозможно учесть, и все идет не так, как надо. КК горько взоржал, а после жалобно прохрипел, чтобы Хьюго достал ему из подсумка сигару.
— Я слышал, что капля никотина убивает лошадь, — занудно произнес бывший компьютерный чип.
— Он-с, адский-с, пони-с, Хьюго-с! Ему-с только-с власть-с.
— Прохвост? Может Апони? — доставав сигару и прикурив спросил Хьюго.
— Может-с, Афоня? — Прохвост прикусил себе язык, чтобы не сказать в конце «с», потому что «Афоня-с» очень похоже на ящерное ругательство, приблизительный перевод которого «УЕ-puta-lo».
— Да закройтесь вы нахер, я думаю! — выпустив клуб дыма прохрипел КК, а после вдарил Хьюго копытом еще раз по ступне, тот сжал зубы вместо того, чтобы обрушить на его голову единственное проклятие выученные за столь короткую жизнь. — Вы не смотрите на меня, будто я расклеился, ничего подобного! — без пяти минут человек понимал, что КК расклеивается, но решил смотреть на того иначе, ведь тот всё-таки попросил об этом. — Нам нужна Джалинда, мы не побежим без Джалинды.
— А что у вас с Джалиндой? — Хьюго глянул на пони, с сигарой в зубах, а после перевел взгляд на свое отражение, словно удивляясь тому, что произнес это вслух.
— Хью, ответь? Ты серьезно? Или Кубовски стер тебе память? Что с тобой нахер происходит? Кто такая Джалинда? Что у нас с ней? Я думал ты просто решился явиться и разыграть нашу идею с церквушкой и подземной заварушкой, и все ведь походило на это? Я чего-то не понимаю? — Хьюго неуверенно кивнул. — Каждый раз, когда я смотрю в твои глаза, то вижу не того парня, которого знал и которого знала Джей, а какого-то потерянного идиота, который не понимает, что он делает и главное зачем?
— Дела-с…
— КК, послушай, — выдавил из себя Хьюго после долгой паузы. — Вообще-то я не тот Хьюго…
— Что значит не тот Хьюго? — недоумевал КК. — Не неси чушь!
— Приехали-с!
Даже будучи без пяти минут человеком – Хьюго понимал, что перед ним нечто величественное, вызывающее восхищение даже у существ другого вида. За открывшимися дверями их ждала Афродита. Фойе позади нее устлано телами. Но были и те чьи головы ещё не прильнули к полу из-за единственного желания – жадно смотреть на величественную статую, опоившую их своей красотой. Им ненужно ничего: не гнева, который хочется обрушить на головы обманщиков, не лестницы, по которым можно бежать в попытках их догнать. Им всего-то нужен ещё один взгляд таивший в себе царство грез. Им хотелось верить, что это царство никогда не перестанет пленить. Что там будет она и «бухлотон».
— Хоть кто-то из нас не лажает, — взоржал КК, как все богомерзкие пони с планеты Окум.
— О чем ты, Карл? — спросила Джалинда, смотря как тот зубами пытается снять подсумок, который во время бега будет стачивать лямкой кость.
— Ладно, запрыгивайте…
— Что случилось?! Почему ты меня тащишь под локоток Хьюго?
— Задумка-с не удала-с…
Броня много раз спасала Прохвоста от разгневанных женщин в очередях и этот случай не стал исключением. Он отскочил к Хьюго, который хотел что-то сказать Джалинде, но та шикнула, как змея, заставив Прохвоста издать какой-то брачный звук. От второго удара его спас Хьюго, заметив, как Джалинда переменилась: как для него странно-шифровано, но ужасающе для КК - ее глаз начал отбивать морзянку, челюсть съехала направо, а ноздри раздулись будто хотят втянуть весь воздух, чтобы богомерзкий пони задохнулся. Непонятно откуда из её носа или приоткрытого рта вырвался звук «ха», а после она начала ронять на голову КК проклятье за проклятьем, которые Хьюго запоминал, чтобы сказать те Доку и Джонни, когда они вернутся.
— Слышите-с?
Где-то на шестидесятом лестничном пролете, что эквивалентно тридцатому этажу, расталкивая всех пришельцев несется бизос, существо похожее на бизона, но худее его в два раза, и быстрее в четыре. На его спине сидит единственный трезвенник. Единственный, кто справился с рясой. Не умолкающий ни на минуту, ведь всю жизнь ждал момента, когда сможет не прослыть занудой, а вдохновителем: «Дамы и господа, пришельцы и пришельки, чудовища и красавицы, не валитесь с ног! Внизу есть «бухлотон»!», — и всё же голые пришельцы считали его занудой, ведь он слишком долго подводил к тому, что есть бормотуха.
— Потолок затрясся… — неуверенно проговорила Джалинда.
— По наши души, — довольно заржал КК. — Прыгайте, живо!
Первым на пони прыгнул Хьюго, тот издал тяжелый вздох, но стоял так, как подобает жеребцу подобного калибра – с высокоподнятой головой. Следом за ним взгромоздился Прохвост, который на просьбу скинуть свою каменную броню лишь презабавно начал цедить сквозь зубы растянутый звук «с». КК по-прежнему стоял с высокоподнятой головой, но его ноги с непривычки подрагивали. Когда на него взгромоздилась Джалинда, он прокричал, что ненавидит её.
На улице картина оказалась такой же, как в фойе. Она устлана пьяными туловищами, заметив которые у Хьюго появилась идея, как задержать преследователей.
— Нужно разбить все бутылки!
— И как ты, мать твою, предлагаешь это сделать? — кряхтел КК.
— У меня нет матери, только два отца, — он выпустил носом воздух и глянул через плечо на Джалинду, которой шутка показалась примитивной.
— Прохвост, ты не мог бы… — тот перебил Хьюго.
— Я думал-с, что-с ты-с не попросишь-с, но… — Прохвост замолчал.
— Не тяни за хвост!? Говори!? — шипел КК, уменьшая скорость на случай, если ящер созреет для прыжка или что тот собирался сделать?
— Не упоминай-с мою-с бабушку-с Захвост всуе, богомерзкий-с пони-с! Я в завязке-с с бормотухой-с, и боюсь-с, что если-с влечу-с туда-с…
— Мама говорила: «Джалинда, милая, нужна тебе эта художественная академия? Будь бюрократом!», — по тону КК распознал начало истерики, которая всегда начиналась одинаково, поэтому сбавил темп, чтобы сбросить Джей, ведь когда та становится неконтролируемой, то лучше держаться от нее подальше. А раз он убегает, то точно не остановится, когда та завопит что-нибудь грубое. — «Хотя можно стать инженером и взорвать сраный космоворот и всех его обитателей, а?».
Мать Джалинды та ещё советчица, но сейчас, сидя на КК, который остановился, чтобы её скинуть – она понимает, что взорвать сраный космоворот –единственная мудрая мысль, принадлежавшая матери, и, если ей представится возможность его взорвать – она её не упустит.
— Пожалуйста, Прохвост! Ведь это же лучше, чем стоять в очереди?
Любой проведший в очереди сколько Прохвост, услышав «очередь» вспоминает о драгоценных минутах, которые никогда не вернуть. К тому же этот жалобный взгляд засратого котенка, пыхтящий богомерзкий пони и дамочка, походившая на звезду, которая вот-вот сколлапсирует вынуждали согласится с голосом звучащем в голове: «Лучше-с прыгнуть-с сейчас-с, чем-с помереть-с с ними-с». Сделав жест языком, а после высунув тот так, чтобы узнать направление ветра, словно для его задумки – это требовалось, он попросил КК остановиться.
Время растянулось, как центральная очередь. Казалось, что первую из бессчетного числа бесконечностей Прохвост переглядывался с Хьюго, пытаясь разглядеть ответ в глазах нового друга: увидит ли он его снова? Вторую бесконечность он с презрением смотрел на открытый контейнер фуры, и будь у него на одну бесконечность побольше, он непременно бы кинул несколько колкостей КК, который жевал нижнюю губу, размышляя о чем-то далеком. Жадно облизнувшись Прохвост кинулся в сторону фур. КК начал набирать ход.
— Мы не можем бросить его! — как мальчишка возмущался Хьюго.
— Прохвост пожертвовал собой, чтобы…
Джалинда прервалась на полуслове. Толпа разъяренных голых пришельцев остановилась в фойе, увидев, как из фуры вытекает ценная амброзия. Как она смешивается с кровью, внутренностями, мозгами тех, кто упал с крыши. И неизвестно кому приходилось трудней: толпе, увидевшей это, или Прохвосту, который под сотней разъяренных взглядов полз ко второй фуре, чтобы повторить свой кувырок. Часть толпы оцепенела из-за того, что ящеру с каменистой броней хватило сил и гибкости сложиться колесом и прокатиться по второй фуре. Оттуда он не вышел. Зато пришельцы, что бежали за троицей, уже вывалились из фойе, обогнав трезвенника и занырнули в сладкую бормотуху, даровавшую им забытье. Правда повезло не всем, а потому возглавляемые трезвенником, голые пришельцы – всё-таки бежали за троицей.