— И что дальше? — пытаясь осознать масштаб происходящего простилающийся далеко за УниТаз, прошелестел Флор.
— После веков судебных тяжб мы пришли к некоему компромиссу, который устраивает Космоворот и тех, кто наверху. — Он задумался не сказал ли чего лишнего? — Хотя на самом деле это форменное издевательство. Ты видел те перечеркнутые бланки? Конечно же видел – их сложно не заметить. Он настоял на том, чтобы мы отыскали все бланки, которые любезно разбросал по всей вселенной принтер. Бланков казалось так много. Да и сучий принтер, хоть и создан нами – не собирался останавливался. По итогу по всей вселенной разбросаны бланки, где нужных - ничтожно мало, но это хоть как-то мотивировало пришельцев не стоять в очередях.
— Но кто-то же бунтовал?
— Да, но мы создали поистине прекрасную бюрократическую машину. Так или иначе наша дружба с Коллекционером сошла на нет. Он слетел с катушек, когда осознал, что за глупость совершил. Тогда он решил начать строительство своего города для таких же смирившихся с тем, что не покинут эту вселенную. Правда, он им не говорил, кто виновник всех их бед. И говоря о деле – это пошло нам обоим на пользу. Искатели бланков поделились на два лагеря: одни ищут их и отдают в музей Коллекционера (мы не можем согласно настройкам вселенной трогать или как-то иначе взаимодействовать с бланками) и получают за это место под солнцем вне бюрократических рамок, другие же покидают вселенную скорее приближая момент, когда мы сами сможем её покинуть.
— И когда такой момент настанет?
— Насколько мне известно некий Саймон Кубовски, сделавший с тобой это – покинул вселенную вместе со своей женой, а это значит, что все бланки находятся у Коллекционера.
— Он шелестит о том, что последний бланк в лоне церкви!?
— Тот поддельный, и он прекрасно знает об этом. А теперь перейдем к моей просьбе? Ты же поможешь Создателю? — произнес Создатель так буднично, что несколько секунд озирался по сторонам пытаясь разглядеть убранство собственного кабинета в центре Бюрограда, но кругом лишь металлическая обшивка.
— И что мне нужно сделать?
— Достань мне со сцены Серебряного.
— А Дока? — удивленно шелестел Флор не до конца понимая зачем Создателю может пригодится пират.
— Кубовски из вселенной «В26МЛПТУ»? Не уверен, что ему здесь место. Для его же сохранности, и чтобы все получилось – достань Серебряного.
Уолли не стал задаваться вопросом почему Создатель достал из ящика, стоявшего под креслом коробку, поставил её на стол и что-то усердно искал.
— Доставай Серебряного!
Завернувшись в кокон, он сосредоточился на вибрациях и лозах, в особенности той, которая ближе к Серебряному. Он обхватил его за талию, как хватают красавиц похитители в старых фильмах. «Какого хера, Уолли?», — неприятно вибрировал пират, который по ощущениям потолстел примерно на сорок килограмм, а потому пришлось намотать вторую лозу поверх первой. Выбравшись из кокона, он смахнул с бутона пыльцу и хотел закурить, чтобы отпраздновать успех, но вспомнив, что в прошлый раз едва не завял решил к этому не прибегать, ведь завянуть можно и из-за ругательств, звучащих в соседнем помещении.
— Сраный шкет, ты укусил меня за ногу! — возмущался Джонни.
— Ты сломал мою работающую, как часики систему с Бухлотоном! Сын потасканной шлюхи! — Бус зарычал, как сторожевой пёс, а после снова укусил Серебряного.
— Я не бью детей, но тебя, сутулая псина, я как сейчас!..
— ДОВОЛЬНО! — спас Буса от неминуемой гибели Создатель. Уолли начинал сомневаться так ли тот прост, как хочет казаться, потому что так громогласно могут кричать только боги и те, у кого прозвище Лихой.
— Ты? — усмехнулся Джонни поглядывая на Уолли, который разыгрывал какую-то непонятную пантомиму листьями и лозами.
— СОЗДАТЕЛЬ! — отделавшись от ниток, застрявших в зубах, пал ниц Бус.
— Верно, — сбросив эффектно маску, которую недавно надел сказал Создатель, чей взгляд несколько секунд выдерживал испытующий взгляд Серебряного.
— Вам не кажется, что здесь воняет… как там? — громко шмыгал носом Бус.
— Тише, дитя. Серебряный, ты помнишь мою просьбу?
— Да, но только теперь, ты мне объяснишь, какого хера здесь происходит!
— Да, в этот раз подошла моя очередь создавать вселенную… — начал издалека Создатель.
— Срать мне, как ты создал это и зачем, объясни: какого хера здесь происходит?
— Сейчас или вообще?
Серебряный потянулся к мозговышибателю, который несмотря на отсутствие патронов увесист и приложись таким по голове – мало не покажется.
— Хорошо-хорошо, но у нас чертовски мало времени!
Серебряный хотел сказать что-то в духе: «А его разве бывает много?», — но это сделал Бус, и звучало это до того уныло, что нелепая усмешка Создателя и презренный шелест Флора заставили кусачего шкета устыдиться.
26
Любой, кто пил «бухлотон» скажет: «Мне не нужен свет, чтобы испить этот божественный нектар!», — и окажется прав. Началась вечеринка после премьеры спектакля. Со всех уголков доносились звуки глотков, бьющихся бутылок, рыганий, рыданий и крепких обниманий. Трезвенники гневно умоляли цветок выпустить их, потому что дышать всем этим смрадом становилось невыносимо, но он этого не делал. Толпа возненавидела цветочный театр. Кто-то бросился к изгороди, чтобы попытаться разорвать её, но вместо этого рвал лишь кожу на ладонях, орошая и без того багряные цветы кровью. В этой сумятице группа пришельцев, вспомнившая о том, что до того, как увязнуть в очередях работали наёмниками решили добраться до сцены, чтобы схватить Коллекционера и Кубовски. В темноте они перепутали второго с шефом, который произнес лишь одно слово: «Разобраться», — и все те, кто кинули толпе ящики с «бухлотоном» принялись методично отвешивать тумаки темноте. Если бы не светящиеся нашивки на руках и спинах с надписью: «ОПРСО», — то они бы на потеху Доку избивали друг друга, но агенты работали, как слаженный бюрократический механизм, который вместо печатей использует подошвы ботинок, отпечатывающиеся на лицах, решивших посягнуть на шефа. Возня на цветочной сцене тянулась уже несколько вечностей то открывая, то закрывая второе, пятое и десятое дыхание у отбивающихся. Силы бюрократии за изгородью не вмешались лишь потому что не получили приказ сверху, да и к тому же Бус если что-то пойдет не так – подал бы сигнал. Для любителей «бухлотона» сигналом послужило то, что бутылочный перезвон перестал заискивать с их желанием утолить жажду. Отчаяние овладело толпой, чьи волнообразные атаки перестали разбиваться об сцену. Несколько секунд они мешкали, а после кинулись на пол, рыскать в поисках бутылок, где может быть заветная амброзия сохранилась донышке? Зловещий шелест заглушил собой звуки выплевываемых легких шефом, который, не успев отдышаться снова закурил. Шелест нарастал пока не заглушил собой всё, и когда казалось, что головы вот-вот лопнут, Флор врубил цветочные прожектора на полную. Те, кто сложились от тумаков или знаменитого напитка жалобно молили прекратить эту пытку. Цветок неумолим. Самые стойкие нашли силы заглянуть в крохотную щелку меж пальцев, чтобы увидеть существо настолько медленно спускающиеся из-под купола, что казалось, будто всеобщая боль доставляет ему извращенное удовольствие. Лозы подчинялись ему, как любому существу собственные конечности, одна из них обмотана, как повязка вокруг головы закрывая глаза и плотно прилегая к ушам. Чем ближе приближался повелитель лоз, тем отчетливее узнавался в нём любимец Джонни Серебряный. Никто не знал наверняка прозвище это или фамилия, но каждый, как бюрона[1] очарован блеском мозговышибателя, служившим продолжением руки, чей указательный палец метил в лоб самому высокому из людей, ведь все высокие пришельцы первыми добрались до «бухлотона», а потому валялись без сознания. Даже если бы они увидели Серебряного, то в таком состоянии они бы максимум попросили приглушить свет. Коллекционер же ни о чем не просил, он не гримасничал из-за цветочной пытки, как остальные, а его прищуренные глаза молили о том, что задумал Серебряный и именно это смущало Джонни. В последние секунды перед смертью люди, пришельцы и все остальные – снимают маску, чтобы наконец-то избавиться от страха, однако есть те, кто этого не делают: идеалисты и безумцы. К кому именно относил себя Коллекционер, чьи губы произнесли единственное слово: «Давай», — перед тем, как холодное дуло уткнулось в его лоб? Серебряный несмотря на овладевающий им интерес никогда не узнает. В последний миг освещение выключилось, шелест стих, но только для того, чтобы выстрел услышали все. И те, кто смотрели в щелку пальцев увидели: ослепительную вспышку, брызг крови и падение Коллекционера на шуршащие лозы. Теперь затянувшееся представление на цветочной сцене наконец-то подошло к концу. Никто, кроме Уолли, Джонни и Создателя не знали, что будет дальше?