Не хотел Сергеев прибегать и к помощи Родионова. Он понимал, что стоило ему хоть раз, хоть мельком «засветиться» по каналам советской внешней разведки, и вся его миссия будет мгновенно раскрыта. Он не сможет вообще ни с кем в Никарагуа наладить диалог, а тем более получить документальное подтверждение тем или иным событиям. Только дипломатический статус и только личные контакты, полученные в ходе работы. Официальной, а не нелегальной оперативной.
Помня рекомендации Родионова и ценя его опыт разведчика, Сергеев стал искать нужного человека в среде простых исполнителей, которые сами не принимают решения, но через которых проходит широкий поток информации. Перебирая фамилии более или менее важных должностных лиц департамента, он вспомнил об информации, полученной им при подготовке к командировке.
С начала семидесятых годов по договору между СССР и Никарагуа в Москву отправлялись учиться группы молодежи. В основном это были студенты‑медики, летчики гражданской авиации и инженеры. Да, инженеры‑энергетики, строители. Там же была группа студентов, отправлявшихся в автодорожный институт.
Запросив визовый отдел, Сергеев получил нужную справку. Действительно, в июле 1973 года в Москву отправлялась группа студентов инженерного вуза для обучения в Московском автодорожном институте. Список группы прилагался. Пробежав глазами по колонке из двенадцати фамилий, Станислав остановился на Хесусе Уголино. Вот он, память не подвела. Хесус Августо Уголино, 1952 года рождения, Манагуа. А сейчас Уголино занимал пост начальника автотранспортного управления Департамента муниципальных самоуправлений.
Сергеев посмотрел на часы и позвонил Родионову.
— Олег Иванович, можно к вам сейчас зайти? Мне ваша помощь нужна в одном щекотливом деле.
— Ну… — помедлил советник по культуре. — Не знаю, смогу ли я вам чем‑то помочь, но зайти вы можете. Буду рад.
Сергеев насторожился, схватил справку и почти побежал к Родионову в его кабинет на втором этаже. Олег Иванович встретил молодого дипломата стоя у окна и помешивая ложечкой чай в чашке.
— И в чем у вас там загвоздка? — спросил он с мягкой улыбкой, грея Сергеева взглядом доброго дядюшки.
— Видите ли, мне для налаживания продуктивного контакта с одним из чиновников нужно узнать кое‑что о его связях в Советском Союзе, где он учился с 1973 по 1977 год.
— Хороший подход к работе, — Родионов кивнул головой, не спеша вернулся к своему столу, заваленному проспектами, бланками и цветными фотографиями с последнего фестиваля. — Вы сделали запрос по официальным каналам?
— Нет, — мотнул головой Сергеев, поняв, что ступил неосторожно ногой в трясину каких‑то межведомственных отношений, забюрократизированных до крайности.
— Ну, как же, Станислав Васильевич. Это ведь просто делается. Оставляете у секретаря посольства свой запрос на имя Шляпникова. Поскольку вы напрямую посольству не подчинены, а лишь относитесь к категории…
— Я понял, — нахмурился Сергеев. — Собственно, это понятно, что мы с вами из разных ведомств, я просто полагал, что для ускорения процесса…
Замолчав, Станислав остался сидеть, решая для себя: пора ему вставать и уходить или он все же получит от разведчика дельный совет вместо прописных истин, которые Сергеев и так знал прекрасно. Жаль, если не получится наладить хорошие, добрые, доверительные отношения здесь, в посольстве, со своими коллегами. Чего уж тогда мечтать о доверительных отношениях с местными чиновниками.
— Знаешь, Стас, — вдруг заговорил Родионов совсем другим голосом. — Не делай поспешных, а самое главное, неправильных выводов.
— Вы о чем?
— О том, что мое гражданство и твое гражданство уже повод для того, чтобы пить вместе водку. Что мой кабинет в этом здании и твоя миссия в Никарагуа — это уже повод просиживать вместе ночами под абажуром настольной лампы и с энтузиазмом шептаться о тайных делах и разведывательной информации из первых рук.
— Простите, Олег Иванович, — Сергеев встал и холодно посмотрел на Родионова. — И в мыслях не было фамильярничать или иным способом набиваться…
— Отставить! — вдруг командирским голосом рыкнул советник и кивнул на стул, с которого Сергеев только что встал.
Пауза повисла в кабинете невеселая, как показалось Станиславу. Нет ничего хуже, чем ошибаться в людях, на которых рассчитываешь, к которым пытаешься относиться так, как хотел, чтобы относились к тебе. Ошибаться в людях, с которыми ты готов делать одно большое и важное дело, а в результате получается, что ты потерял много времени, нервов, а работа не сдвинулась с места ни на сантиметр.