Стебель слушал Галю, приоткрыв рот, так ей почудилось в темноте.
— А я вот… Мне вот нравится здесь, ребята. И пахать нравится, и бегающие в колках зайцы, и этот полевой стан.
— Ну, развела антимонию, — проворчал Шурка, — начиталась всякого!
Стеблю исполнился год, когда мать сдала его в детдом и куда-то исчезла. Появилась она только через несколько лет. Валерка пришел в восторг, когда узнал, что и у него есть мать. Бегая по саду, играя в песке, он выкрикивал:
— А у меня мама есть! Она скоро придет ко мне!
К одним детям матери приходили, к другим — нет. Не приходили обыкновенно те, которые часто меняли мужей, вели разгульную жизнь. Они заглядывали в детдом раз-два в год только затем, чтобы проверить, не отданы ли их дети кому-нибудь на воспитание. Они надеялись под старость получить кормильцев. К таким принадлежала и мать Валерки.
Многие брали детей на воспитание. Приглянулся людям и Валерка, но мать не отдавала его.
— Вот еще, нашли дурочку! — кричала она. — Я рожала, мучилась и вдруг ни с того ни с сего дитя свое родное чужому дяде отдам! Я еще пока не чокнулась!
— Да какой он вам родной, — хмуро говорила заведующая детдомом. — Спихнули его на руки государству!
— Я — мать-одиночка! И я имею право. Закон есть, — выходила из себя Валеркина мать.
Каждое воскресенье Валерка ждал маму, а она не приходила. Он плакал и все спрашивал у нянечек, где она.
Мать Валерки сначала работала продавцом в универмаге, а потом официанткой в ресторане скорого поезда. Почти каждый год она выходила замуж или расходилась с очередным мужем. Возвращаясь из рейса, она обыкновенно устраивала попойки. Это была развязная женщина, с накрашенными щеками и с бело-золотистыми от перекиси водорода волосами.
Заведующая детдомом не раз ходила к ней, объясняла, что Валерка тоскует, ждет ее. Мать всплескивала руками, восклицала: «Ах, он, птенчик мой, кровинушка моя», — и клялась, что придет.
Но пришла она только через год, когда Валерке исполнилось шесть. В первую минуту он так и вспыхнул от радости. Золотистые волосы матери показались ему просто дивом. Она принесла синего мишку и кулек конфет. Ребенок влюбленно смотрел на нее и спрашивал:
— Почему ты так долго не приходила? Я каждый день тебя ждал, ждал. Я даже забыл твое лицо.
Глаза его были серьезными, а губы вздрагивали.
Мать начала так фальшиво разговаривать с ним, так неумело и глупо забавлять его, что Валерке стало тоскливо и скучно. Он не понимал, почему ему сделалось тоскливо и скучно. А от притворного прощального поцелуя стало еще тоскливее.
— Мамулька твоя очень занята, — тараторила мать, — но она скоро снова придет. Она маленькому сынулику подарочек принесет.
Валерка пощупал ее диковинные волосы и пошел в другую комнату, забыв на стуле мишку и конфеты.
И опять ее не было целый год. Валерка уже не говорил о ней ребятишкам.
Однажды няня погладила его вихрастую голову и сказала:
— Я сегодня схожу к твоей маме, я приведу ее к тебе.
— Не надо, — совсем по-взрослому попросил Валерка. — Не надо, чтобы она приходила. Она меня не любит.
С детства его окружало все казенное: классы, мастерские, клуб, общежитие с установленными в ряд кроватями, с одинаковыми одеялами и желтоватыми бязевыми простынями в дегтярных печатях, тумбочки, плакаты, лозунги на стенах…
Проходя по улицам, Валерка с интересом заглядывал в освещенные окна квартир. Через прозрачные тюлевые шторы видел он жилища, полные розового или голубого света; видел стены в коврах; среди неведомых вещей бегали дети, мелькали красивые, смеющиеся женщины, мужчины. Как они там живут? О чем говорят?..
И вот как-то в училище появилась новая преподавательница литературы: в талии тонкая, на ногу легкая, как в старых романах — синеглазая, пахнущая духами. Все девушки и молодые женщины Валерию казались прекрасными. А особенно ему нравились женщины, пришедшие с мороза. Их лица всегда пылают, а на ресницах висят росинки от растаявшего инея.
Привязчивый, ласковый, он влюбился в учительницу, которая с увлечением читала на уроках стихи и рассказывала о поэтах.
Однажды Валерка доверчиво попросил:
— Наталья Яковлевна, вы пригласите меня как-нибудь к себе!