Буа-Гильберт несся подобно джаггернауту, держа свой щит низко и опустив голову. Лукас не смог найти недостатка в его технике. Она казалась безупречной. Он ударил соперника за щитом, прямо в грудь. Рыцарь был натурально вырван из седла. Вполне ожидаемо дерево раскололось, и, когда оруженосцы бросились к упавшему рыцарю на помощь, они обнаружили его совершенно мертвым.
Все было кончено. Были и другие вызовы, но после демонстрации силы домашней команды, никто особо не рвался попытать удачу. Оставшийся норманнский рыцарь, де ла Круа, восседал без шлема на своем гнедом жеребце. Рыцарь в красном выглядел почти скучающим. Лукас выждал, пока герольды не прокричали еще дважды о желающих бросить вызов, после чего решил, что время пришло. Других желающих не было. Он сказал Хукеру, чтобы тот заплатил пареньку и отослал его восвояси, зашел за палатку и взобрался в седло. Ему не требовалась чья-то помощь, чтобы сесть на лошадь. Найстиловый доспех был намного совершеннее тех, что носили другие рыцари. Он принял свое копье и щит от Хукера, подождал, пока тот протрубит в рог и двинулся вперед.
Как только он приблизился, по трибунам прошел шорох, что было предсказуемо. Никто не имел ни малейшего понятия, кто он такой. Лукас был весь в белом и на белом жеребце, что его позабавило, поскольку он должен был быть одним из хороших парней. На его щите была друидского вида эмблема: дуб с зеленой кроной и с обнаженными корнями, словно вырванный из земли. Он провел свою арабскую лошадь по арене и проехал мимо всех норманнских палаток, делая вид, что мельком разглядывает каждый щит. Несмотря на то, что уже принял решение. Это было не то, что он хотел бы сделать, зато это был стратегически выгодный ход. Любой из виденных им норманнских рыцарей мог создать ему проблемы при выполнении задания, а неприятности были ему не нужны. Кроме того, Бобби продемонстрировал ему хороший пример и поступок, который было трудно превзойти. Он поднял копье, всадил шпоры в жеребца, и поскакал вдоль линии, сбивая все щиты острием своего копья.
3
Толпа возликовала, многие криками подбадривали белого рыцаря, возвращавшегося на свою сторону поля. Вплоть до этого момента, если не считать представления, устроенного лудильщиком, зрелище было весьма скучным. Крови не было, за исключением незадачливого рыцаря, выбитого из седла Буа-Гильбертом. Теперь турнир станет действительно интересным. Досадно, что этот белый рыцарь будет убит, но они будут аплодировать его храбрости.
– Этот белый рыцарь мне незнаком, – сказал Иоанн Фиц-Урсу. – Ты его знаешь, Вольдемар?
Благородного вида советник Иоанна, который был старше принца на двадцать лет, наклонился вперед и прошептал принцу на ухо:
– Впервые вижу подобную эмблему на щите, сир. Похоже, он не из наших краев.
– Дуб, вырванный с корнем, – задумчиво пробормотал Иоанн. – Что бы это могло значить?
– Возможно, это намекает, что сам рыцарь был изгнан со своей родины, – сказал Фиц-Урс. – Похоже на кряжистый английский дуб. Возможно, он саксонец, один из тех, кто уехал воевать с Саладином с вашим благородным братом.
– Если он из стаи Ричарда, то это даже хорошо, что он выбрал копья без насадок. Похоже, у него нет большого желания жить. Коли так, то мы окажем ему услугу. Фронт-де-Беф быстро уложит его на землю.
Оба рыцаря заняли позиции, и Фронт-де-Беф поднял забрало. Белый рыцарь сидел неподвижно на дальнем конце поля, его белый жеребец бил копытом. Он отказался показать свое лицо. С проклятием Фронт-де-Беф захлопнул забрало.
– А он дурно воспитан, этот новый рыцарь, – сказал де ла Круа Буа-Гильберту.
– Несомненно, какая-то неучтивая саксонская свинья, которой больше идет роль свинопаса, чем рыцаря. – Фронт-де-Беф научит его придворным манерам.
Прозвучали фанфары, и оба рыцаря устремились на ристалище. Копье Фронт-де-Бефа разлетелось на щите белого рыцаря, и рыцарь, и конь упали, Фронт-де-Беф получил мощный удар в голову. Конь поднялся, Фронт-де-Беф – нет. Оруженосцы вынесли мертвого норманна с поля.
Секция Седрика ликовала до хрипоты.
– Немного агрессивны, эти саксонские свинопасы, – сказал лаконично де ла Круа.
Тамплиер сплюнул.
– Бог улыбается дуракам и идиотам, – проронил он. – Это была чистая случайность и плохая удача для Фронт-де-Бефа. Пусть саксонцы немного порадуются своему чемпиону. Морис уложит его.