– Могу я узнать, что конкретно мне инкрементируют и увидеть подписанный ордер? – Ларссону оставалось только тянуть время, даже не зная для чего, но если упомянули о сообщниках, то это как минимум двое, а по факту и все пятеро.
«Только не Чан. У него дети», – отчего-то расстроился Адам. Нужно лишь продержаться немного дольше и выискать лазейку, чтобы выкрутиться от нависших над запястьями браслетов.
– Что здесь происходит? – отвлек комиссара голос до невозможности похожий на голос Адама, и из двери черного хода старой гостиницы в переулок вышел его младший брат.
«Вот черт!» – стиснул зубы Адам, пока комиссар Морган решительно застегивал на нем наручники. «Она и его сдала, тварь! Он же верил ей, как никому другому, а она предела его!» – его же собственный голос кричал в голове, гнев и страх клокотали в груди, но он не сказал ни слова и внешне оставался полностью спокоен, до последнего сохраняя контроль над собой. Хоть в этом виде контроля он еще мог быть уверен. В причастности к его аресту Чана, Оулли и Джулии Форман не было ни единой мысли. Никто из подтанцовки Лиама не рискнет замахнуться на Адама Ларссона. Никто в Нордэме, никто, кроме свидетеля всех его злодеяний. Никто, кроме нее. Никто не знал о нем так много, как она. Никому он не доверял так же глубоко, как ей, на чем и погорел. Кто знает, как давно она работала на копов? От последнего отчего-то стало очень горько, хотя, возможно, виной всему были три выкуренные сигареты.
***
– Говоришь, Валет бьет Короля? – скептически спросил Хейз. – Так у Грегори есть второй на подмене, – напомнил он Эвансу о набившим оскомину младшем сыне Ларссонов. – И уж поверь мне, этот точно не пойдет за морковкой, – быстро развенчал он стереотипы о воспитанниках благородного семейства.
Атлас не репортер из желтой газетенки, его не провести показательными вылазками в клубы и обжиманиями по углам для зеркалок папарацци. Адам, без сомнения, достойный противник, что уже неоднократно доказывал в рукопашной, но Лиамель нечто, как любил говорить Эванс, иное… Он лжет и изворачивается в лучших традициях своей семьи, как уж под вилами. Здесь ему брат и в подметки не годится, разве что с дисциплиной у Лиама серьезные проблемы.
– Все они одним миром мазанные, – Атлас со скучающим видом бросил на стол перед Хейзом карту Короля Бубен – единственной масти, имеющей две оси симметрии, и Атлас не смог не отметить в этом иронии.
Эванс пододвинул с края стола заржавевший штырь для использованных чеков и начал нанизывать на них карты, как свежее мясо на шампур. Хотя почему как. Для него так оно и было. Всего лишь карта, всего лишь плоть, отыграла свое и в топку.
– Один идет по стопам второго, – Атлас с усилием прокалывал засаленный картон и надевал карты на металлический штырь. – Знакомо, правда? – испытующе посмотрел он на напарника, проталкивая Короля Бубен с мерзким скрипом картона о ржавчину штыря.
– Младшего копам не привязать, – отнекивался Хейз то ли за Эванса, то ли за Лиама. – Не без его шестерок, – снова прозвучало очень неоднозначно, и Эванс потер еще не сошедшую с затылка шишку от удара огнетушителем Седриком Чаном.
– Верно, друг мой, верно, – и снова Атлас, словно чего-то недоговаривал.
Шестерок Атласа давно уже жрали черви, и масть старшего Короля имела к этому непосредственное отношение, что к Мак-Кинли, что к Томпсону. Эванс сам виноват, что не уберег подручных, но понимание их ценности приходит только с опытом. В этом вопросе Адам Ларссон был явно опытнее и, скорее всего, имел за плечами собственное кладбище, на костях которого этот опыт стоял.
***
– Адам? Что происходит? Я получил сообщение… – Лиам не успел договорить имя отправителя, как кто-то заломил ему руки за спину и прижал лицом к кирпичной стене.
Ли краем глаза успел уловить силуэт Уэста до того, как над его ухом раздался злобный голос.
– Лиамель Ларссон, вы арестованы по подозрению в причастности организации вооружённого нападения на клуб RedAtlas… – поспешил зачитать права Коннор, что ушей присутствующих не достигло имя адресата, отправившего сообщение: «Надо поговорить с вами. Посейдон. 9 a.m.».
– Эй, полегче! – взбрыкнул Лиам, но Уэст только сильнее припечатал его лицом о стену, с чрезмерной решимостью заламывая руки до боли в суставах, хоть Лиам и не сопротивлялся.
– Еще одно слово и я закрою тебя за сопротивление при аресте, голубок, – Уэст нарочно провоцировал Лиама, наслаждаясь каждым моментом падения заносчивого ублюдка, выворачивая ему руки.