— Значит, главный придворный сердцеед тебя не очаровал?
— Ни в малейшей степени. На мой взгляд, он… — Екатерина пытается подобрать слово, раздосадованная тем, что весь последний час Сеймур не идет у нее из головы. — Короче говоря, ничего особенного.
— О, с тобой многие не согласятся! — замечает Анна, кивая на группу молоденьких фрейлин, болтающих за шитьем у камина. — Когда он проходит мимо, они трепещут, как бабочки, пойманные в сети.
Екатерина пожимает плечами. Она не из бабочек.
— Неужели он до сих пор не женат? Ему ведь, должно быть, лет двадцать девять?
— Тридцать четыре!
— А по нему не скажешь! — удивляется Екатерина. Значит, Томас Сеймур старше нее самой!
— Согласна. — Немого помолчав, Анна добавляет: — Одно время ходили слухи, что он питает интерес к герцогине Ричмонд.
— К Марии Говард? Разве Говарды и Сеймуры не…
— Да, они не питают друг к другу симпатии — вероятно, поэтому слухи и обернулись ничем. Я думаю, он намерен сделать более блестящую партию.
— Что ж, в таком случае Маргарита ему не подойдет.
— В ее венах все же течет кровь Плантагенетов! — возражает Анна.
— Пускай так, однако я бы назвала это хорошей партией, а не блестящей.
— Пожалуй.
Маргарита возвращается, насмотревшись на гобелены. По пути дамы провожают ее взглядом и перешептываются.
— Ну как, нашла отца, Маргарита? — спрашивает Анна.
— Да, на поле брани подле короля.
Из спальни леди Марии выходит Сюзанна Кларенсье, и в покоях начинается волнение. Властным тоном Сюзанна объявляет:
— Она изволит одеваться. — И добавляет, повернувшись к Екатерине: — Попросила, чтобы именно вы выбрали для нее наряд.
Заметив неудовольствие Сюзанны, Екатерина спрашивает:
— Что вы посоветуете? Темные тона?
— Ни в коем случае! Лучше что-нибудь бодрящее.
— Конечно же, вы правы. Подберу что-нибудь яркое.
Сюзанна смягчается и растягивает губы в улыбке. Екатерина хорошо умеет обращаться с чувствительными придворными — школа матери не прошла даром.
Глядя, как Екатерина поправляет чепец и разглаживает складки на юбке, Сюзанна добавляет:
— Она хочет, чтобы ей представили юную особу.
Екатерина кивает.
— Пойдем, Мег. Нельзя заставлять ее ждать.
— Это обязательно? — лепечет Маргарита.
— Да. — Екатерина решительно берет падчерицу за руку, досадуя на ее застенчивость, тут же корит себя за резкость и мягко добавляет: — Дочь короля не стоит бояться. Вот увидишь.
Поглаживая Маргариту по спине, она замечает, как сильно та похудела. Лопатки выпирают, словно зачатки крыльев.
В одной шелковой сорочке леди Мария кажется особенно хрупкой. В глазах горит лихорадочный блеск, отекшее лицо совсем увяло, хотя на самом деле она младше Екатерины на четыре года. Все это результат долгих лет, проведенных в изгнании по воле отца. Теперь она наконец обрела заслуженное положение при дворе, хотя и шаткое: ведь король не пожалел расколоть страну надвое, чтобы аннулировать брак с матерью Марии, и бедняжка до сих пор носит клеймо незаконнорожденной. Неудивительно, что она так цепляется за старую веру — это ее единственная надежда на легитимность и хороший брак.
— Екатерина Парр! Как я рада вашему возвращению! — улыбается Мария.
— Быть рядом с вами — большая честь для меня, миледи, — отвечает Екатерина. — Однако я приехала только на сегодняшние крестины. Говорят, вы станете крестной матерью младенца Ризли?
— Только на сегодня? Какая жалость!
— Я должна блюсти траур по покойному мужу.
— Да, — негромко соглашается Мария, сжимая пальцами переносицу.
— У вас болит голова? Я могу приготовить лекарство, — предлагает Екатерина, нежно касаясь ее лба.
Мария со вздохом выпрямляется.
— Нет-нет, микстур у меня более чем достаточно.
— Позвольте помассировать вам виски, это облегчит боль.
Мария кивает, и Екатерина принимается осторожно массировать ей виски круговыми движениями. Под тонкой, как пергамент, кожей разбегаются дорожки голубых вен. Мария закрывает глаза и утыкается лбом Екатерине в живот.
— Известие о кончине лорда Латимера опечалило меня. Я искренне сожалею.
— Вы очень добры, миледи.
— Тем не менее, Екатерина, вскоре вы должны вернуться ко двору! Мне нужны друзья. Сейчас я могу полностью доверять только вашей сестре и Сюзанне. Я хочу, чтобы меня окружали дамы, которых я знаю, а большинство из тех, кто толпится в моих покоях, мне незнакомы. С вами же у нас был общий наставник, а ваша матушка служила моей. Вы мне почти как сестра!